Теккерей Уильям Мейкпис
Шрифт:
Мы оба любовались Шарлоттой, высокой двушкой, которая несла на рукахъ маленькаго брата и за платье которой цплялись другія дти. Мы громко расхваливали миссъ Шарлотту, съ мистриссъ Пенденнисъ когда сошлись съ этой дамой за обдомъ. Очень расхваливать мистриссъ Бэйнисъ мы не могли, кром разв того, что она повидимому командовала всей экспедиціей, включая и генерала, ея мужа.
Генералъ и мистриссъ Бэйнисъ впослдствіи признавались, что имъ никогда не приходилось проводить такой ужaсной ночи, какъ эту первую ночь посл прізда ихъ во Францію. Какой бглецъ изъ своей родины можетъ убжать отъ самого себя? Желзныхъ дорогъ еще тогда не было въ той части Франціи. Генералъ былъ слишкомъ бденъ, чтобы нанять для побга экипажи, которыхъ ему непремнно нужно было два для девяти человкъ его семьи, гувернантки и двухъ слугъ. Немедленно посл прибытія въ гостинницу Бэйнисъ съ женою начали придумывать, когда имъ отправиться искать убжища — гд — это всё равно. У генеральши Бэйнисъ была сестра маіорша Мак-Гиртеръ, и сёстры очень нжно любили другъ друга, особенно въ письмахъ, потому что, надо признаться, что он ужасно ссорились, когда бывали вмст. Мистриссъ Мак-Гиртеръ никакъ не могла перенести, чтобы младшую сестру вели къ обду прежде нея, потому что мужъ ея былъ выше числомъ. Эти маленькія несогласія забывались, когда об дамы бывали въ разлук. Сёстры писали другъ другу предлинныя письма, въ которыхъ подробно разсуждалось о домашнихъ длахъ, о болзни дтей, о цнахъ телятины, яицъ, цыплятъ и квартиръ. Такъ-какъ мистриссъ Бэйнисъ выказывала удивительное знаніе Тура, рыночныхъ и квартирныхъ цнъ, общества, и такъ-какъ маіоръ и мистриссъ Мак-Гиртеръ находились тамъ, я не сомнваюсь, съ своей стороны, что наши бглецы вздумали отправиться въ этотъ прекрасный городъ, когда случились происшествія, которыя мы разскажемъ сейчасъ.
Филиппъ сильно интересовался всей этой семьёй. А дло въ томъ, что вс мы очень скучали въ Булони. Съ неистовымъ прилежаніемъ читали мы слабйшія лондонскія газеты. Мы глядли на вс прізжающіе пароходы и день считался потеряннымъ, когда мы пропускали хотя одинъ фолькестинскій или лондонскій пароходъ. Филиппъ быль въ H^otel des Bains очень рано на слдующее утро я тамъ онъ увидалъ генерала съ плаксивымъ лицомъ, опиравшимся на свою трость и смотрвшаго на свою поклажу, состоявшую изъ тридцати-семи штукъ, включая рукомойникъ и колыбельку малютки, лежавшую въ передней. На всхъ этихъ вещахъ приклеены были ярлыки съ надписью: М. le g'en'eral Baynes, officier anglais Tour, Touraine, France.
— Какая пирамида чемодановъ! Не-уже-ли вы думаете хать сегодня, генералъ? сказалъ Филиппъ.
— Сегодня воскресенье, сэръ, сказалъ генералъ.
Что вы примчаете, не было отвтомъ на вопросъ, но дйствительно, исключая какихъ-нибудь весьма важныхъ случаевъ, добрый генералъ не похалъ бы въ такой день.
— Я надюсь, что дамы хорошо спали посл своего морского путешествія?
— Благодарю. Жена моя старый морякъ и два раза здила въ Индію.
Тутъ, вы понимаете, старикъ опять уклонялся отъ вопросовъ своего собесдника.
— Мн хотлось бы поговорить съ вами, сэръ, когда Вы будете свободны, продолжалъ Филиппъ, не успвъ еще примтить страннаго обращенія генерала,
— Есть другіе дна, кром воскресенья, чтобы говорить о длахъ, сказалъ старикъ.
Ахъ, совсть! совсть! Старикъ чувствовалъ, что онъ скоре встртился бы съ двадцатью-четырьмя индійскими разбойниками, чмъ съ неподозрительными голубыми главами Филиппа, которые, однако, сверкнули гнвомъ, когда онъ отвчалъ:
— Ну, сэръ, такъ-какъ вы не говорите о длахъ въ воскресенье, могу я придти къ вамъ завтра утромъ?
Что же выигралъ бдный старикъ всми этими увертками, нершительностью и хитростью? — Отсрочку до завтрашняго дня! Еще предстоитъ ночь страшной безсонницы и отчаяннаго сознанія въ вин. Врно утромъ Филиппъ явится съ своимъ счотомъ и скажетъ: „сдлайте одолженіе, займите мн тридцать тысячъ фунтовъ, которые истратилъ мой отецъ и которые вы должны мн. Сдлайте одолженіе ступайте просить милостыню и умирать съ голоду съ вашей женой и дтьми. Будьте такъ добры пожалуйте мн вашъ послдній рупій. Потрудитесь продать платье вашихъ дтей и вещи вашей жены и отдать мн деньги. Я приду завтра“.
Но вдругъ въ передней явилась высокая молодая двушка въ коричневомъ шолковомъ плать и великолпныхъ локонахъ, падавшихъ на ея блую шею — чудныхъ каштановыхъ локонахъ, съ широкимъ чистымъ лбомъ, и двумя правдивыми глазами, съ щеками уже не блдными, какъ вчера, а съ губами еще красне. Она сказала:
— Папа, папа, пойдёмте пить чай. Ужь какой это будетъ чай, я не знаю, потому что здсь говорятъ… О мистеръ Фирминъ! и она присла.
На это замчаніе Филиппъ отвчалъ:
— Миссъ Бэйнисъ, я надюсь, что вы совсмъ здоровы сегодня, несмотря на вчерашнюю бурную погоду.
— Я совсмъ здорова, благодарю васъ, тотчасъ отвчала миссъ Бэйнисъ.
Отвтъ былъ неостроумный, конечно, но я не знаю, могла ли она сказать что-нибудь приличне при настоящихъ обстоятельствахъ. Эта молодая двица представляла самое пріятное изображеніе здоровья и весёлости. Какъ было блдно лицо миссъ Шарлотты въ субботу, прямо съ парохода, такъ оно было румяно, весело и невинно въ воскресенье утромъ.
Булонь, середа 24 августа, 18..
«Возлюбленная Эмили,
Страдавъ гораздо боле, въ продолженіе двухчасового перезда изъ Фалькестона сюда, чмъ я страдала въ четыре перезда изъ Англіи въ Индію и обратно, кром той ужасной бури у Мыса въ сентябр 1824, когда я страдала самимъ жестокимъ образомъ на этомъ ужасномъ военномъ корабл, мы пріхали сюда въ прошлую субботу вечеромъ съ твердымъ намреніемъ немедленно отправляться дале. Теперь ты увидишь, что мы передумали. Мы находимъ этотъ городъ пріятнымъ, квартиры очень опрятны, удобны и гораздо дешевле, чмъ ты предлагала нанять для насъ въ Тур, гд, мн сказали, сыро, такъ что у генерала, пожалуй, опять сдлается лихорадка. Мы наняли цлый домъ; у насъ есть комнатка для двухъ мальчиковъ, есть дтская, прехорошенькая комната для Шарлотты и берлога для генерала. Я право не знаю какъ бы мы могли благополучно добраться до Тура. Тридцать-семь штукъ поклажи, а миссъ Фликоби, гувернантка, выдавшая себя за француженку, ни слова не понимаетъ, когда съ нею говорятъ французы, и ходитъ по дому разинувъ ротъ. Я служу переводчицей. Бдная Шарлотта слишкомъ робка, чтобы говорить при мн. Я припомнила всё, что знала по-французски, когда мы учились въ Чисвик у миссъ Пинкетронъ. Мы платимъ за весь домъ — франковъ въ мсяцъ. Мяса здсь вдоволь, но дорого. Мистеръ Блоунапъ въ англійской капелл иметъ прекрасный голосъ и кажется превосходнымъ пасторомъ. Я слышала его только одинъ разъ, однако, въ субботу вечеромъ, когда я была такъ взволнована и растревожена, что, признаюсь, мало обращала вниманія на его проповдь.
Причину этого волненія ты знаешь: я сообщала теб и въ моихъ письмахъ, въ іюл, іюн, ма. Мой бдный, простодушный Бэйнисъ былъ опекуномъ имнія мистриссъ Фирминъ, жены этого безсовстнаго человка. Когда мы были въ Англіи въ послдній разъ, этотъ ужасный человкъ заставилъ обманомъ моего бднаго мужа подписать бумагу, которая отдавала въ распоряженіе доктору всё состояніе его жены, между тмъ какъ Чарльзъ думалъ будто онъ только подписываетъ довренность, по которой онъ можетъ получать дивидендъ сына. Докторъ Фирминъ, посл многихъ гнусныхъ обмановъ и преступленій разнаго рода, бжалъ за границу. Гёнтъ и Пиглеръ, наши стряпчіе, увдомили насъ, что генералъ долженъ былъ отвчать за преступленіе этого злодя. Онъ быль такъ слабъ, что нсколько разъ готовъ былъ бжать къ молодому мистеру Фирмину и отдать ему всё. Только мои просьбы, мои приказанія могли удержать его, и право, Эмили, это усиліе почти убили его. Я безпрестанно принуждена была давать ему водки въ ужасную ночь нашего прізда сюда, потому-что первый человкъ, котораго мы встртили на пристани, былъ мистеръ Филиппъ Фирминъ, съ пріятелемъ его, мистеромъ Пенденнисомъ, который мн вовсе не правится, хотя жена его премилая женщина, въ род Эммы Флечеръ въ конной артиллеріи, не такъ хороша, какъ Эмма, одцако она очень любезна и вжлива. Шарлотта очень къ ней пристрастилась — это съ ней всегда бываетъ съ новыми лицами. Представь себ наше положеніе, когда, только-что мы сошли съ парохода, какой-то молодой человкъ вдругъ закричалъ: „какъ ваше здоровье, генералъ?“ и вышло, что это мистеръ Фирминъ. Я думала, что я лишусь Чарльза въ эту ночь. Я видла его передъ сраженіемъ: онъ былъ такъ спокоенъ, спалъ и улыбался какъ младенецъ. Я могла только поддерживать его мужество; и еслибы не моя тоска, мн кажется, онъ спрыгнулъ бы съ постели и убжалъ къ мистеру Фирману въ эту же ночь и сказалъ: „возьмите всё, что y меня есть.
Я признаюсь, что молодой человкъ поступилъ самымъ благороднымъ образомъ. Онъ приходилъ къ намъ до завтрака въ воскресенье. Бдный генералъ быль такъ боленъ, что я думала, что онъ лишится чувствъ за чаемъ. Онъ былъ такъ боленъ, что не могъ идти въ церковь, куда я пошла одна съ моими милыми дтьми, но, признаюсь, проповдь мало успокоила меня. Но, o Эмили! представь себ, когда, воротившись, я вошла въ нашу спальную, я нашла моего генерала на колнахъ съ молитвенникомъ въ рукахъ; онъ плакалъ, плакалъ какъ ребёнокъ! Ты знаешь, я бываю вспыльчива иногда, a онъ настоящій ангелъ. Вотъ я и говорю ему:
— Чарльзъ Бэйнисъ, будьте мущиной и не плачьте какъ дитя!
— Ахъ! говоритъ онъ: „Элиза, стань и ты на колна и поблагодари Бога также“. А я ему на это отвчала:- что мн не нужно наставленій на счотъ моей религіи, ни отъ него, ни отъ кого, кром пастора, да и т-то иногда бываютъ плохими наставниками, какъ теб извстно.
— Онъ былъ здсь, говоритъ Чарльзъ.
— Кто такой былъ? говорю я.
— Этотъ благородный молодой человкъ, говорить мой генералъ:- этотъ благородный, благороднйшій Филиппъ Фирминъ.
Я признаюсь, что поведеніе его дйствительно было благородно.
— Пока ты была въ церкви, онъ вошолъ сюда — вотъ въ эту самую комнату, гд и сидлъ, сомнваясь и отчаяваясь, держа молитвенникъ передъ глазами и не находя въ нёмъ утшенія. И онъ сказалъ мн: „генералъ, мн надо поговорить съ вами о завщаніи моего дда. Вы наврно не предполагаете, что, если мой отецъ обманулъ васъ и разорилъ меня, то я взыщу его вину съ невинныхъ и дтей?“ Это были собственныя слова молодого человка, и, о Элиза! какое угрызеніе почувствовалъ я, когда вспомнилъ, что мы говорили о нёмъ жестоко; у него дйствительно обращеніе бывало иногда надменно и грубо, и я слышалъ о нёмъ разныя разности, которымъ теперь не врю.
Весь понедльникъ мой бдный мужъ принуждёнъ былъ лежать въ постели: съ нимъ сдлался сильный припадокъ его лихорадки; но вчера онъ былъ опять веселъ и здоровъ, а Пенденнисы брали Шарлотту кататься и были очень вжливы. Она напоминаетъ мн мистриссъ Томъ Флечеръ изъ конной артиллеріи; но мн кажется я упоминала объ этомъ прежде. Весь листъ исписанъ. Кланяюсь Мак-Гиртеру и дтямъ и остаюсь любящей сестрой моей возлюбленной Эмили,
«ЭЛИЗОЙ БЭЙНИСЪ»
Глава XVII
BREVIS ESSE LABORO
Генералъ Бэйнисъ впослдствіи уврялъ, что никогда лихорадка не являлась и не исчезала такъ пріятно, какъ тотъ припадокъ о которомъ генеральша упоминала въ письм къ своей сестр маіорш Мак-Гиртеръ. Какое блаженство проснуться посл страшныхъ сновидній, въ которыхъ представлялись смерть, демоны и пытка, и увидать, что страшная мысль о разореніи, въ послдніе мсяцы преслдовавшая добродушнаго джентльмэна, исчезла навсегда! Какъ старшій сынъ можетъ поступить въ университетъ, а второй въ полкъ, обдъ и завтракъ уже не будутъ отравляться страшными опасеніями о завтрашнемъ дн, и старый воинъ опять повторялъ благодарственныя молитвы и благословлялъ своего благодтеля.