Священникъ также отказался отъ встрчи Новаго года.

— Утреню долженъ служить… Тоже не могу… Вдь господскій праздникъ… Да и Василій Великій… — сказалъ священникъ. — Надо рано лечь съ вечера и рано вставать. Происходило это на елк, въ школ.

— Въ деревн новогоднихъ встрчъ не бываетъ. Он не въ ходу, — прибавилъ докторъ.

— Но мн-то хочется устроить у себя встрчу… — проговорилъ Сухумовъ. — Я петербуржецъ… Я ужъ привыкъ, иначе будетъ очень скучно.

Не отказались отъ приглашенія только учитель Ивановъ съ женой, и учительница Хоботова, но Сухумову нужна была главнымъ образомъ Раиса.

— Прізжайте тогда ко мн встрчать Новый годъ, — предложилъ докторъ Кладбищенскій. — Баба моя васъ пельменями угоститъ. Гуся съ капустой зажаримъ… Только предупреждаю, у меня шипучки нтъ.

— Это мысль! — сдлалъ радостный жесть рукой Сухумовъ. — А шипучее я привезу… Иванъ Иванычъ, согласны? — обратился онъ къ учителю.

— Лошадей нтъ. Крестьяне ночью наканун Новаго года не повезутъ.

— Лошадей я дамъ. На моихъ вс подемъ… Вы, ваша супруга, мадемуазель Хоботова… Отецъ Рафаилъ Раису Петровну съ нами отпуститъ. Отпустите, батюшка Рафаилъ Васильичъ?

Отецъ Рафаилъ взглянулъ на жену и, не встртивъ съ ея стороны возраженія, отвчалъ:

— Пусть детъ. Ей утреню не служить. Но только ужъ на ваше попеченіе отпускаю.

— Подъ росписку… — шутилъ докторъ. — Ну, вотъ и отлично. Стало быть я такъ и жен скажу, что у насъ встрча Новаго года, — прибавилъ онъ.

Сухумовъ сіялъ. Ему предстояло сдлать довольно долгій путь наедин съ Раисой.

«Въ училище пошлю большія сани, а самъ на маленькихъ заду за Раисой Петровной», — ршилъ онъ сейчасъ-же.

Къ доктору пріхали встрчать Новый годъ гости изъ Сухумовки по-петербургски, часу въ десятомъ вечера. Сухумовъ захалъ къ священнику, захватилъ Раису и халъ съ ней вмст. Въ голов его сложилось множество темъ и вопросовъ для разговоровъ съ ней наедин, но какъ только онъ усадилъ ее рядомъ съ собой въ сани, закуталъ, и лошади тронулись, вс эти темы и вопросы сейчасъ-же выскочили изъ головы, и онъ не зналъ, съ чего начать разговоръ. Говорила больше Раиса, называя ему т мста, мимо которыхъ они прозжали, сообщала сплетни и легенды о жизни ихъ владльцевъ, семейное положеніе этихъ лицъ. Она такъ и щебетала, а Сухумовъ только время отъ времени спрашивалъ ее, не холодно-ли ей, не озябла-ли она, натягивалъ ей на лицо съзжавшій на затылокъ платокъ и окутывалъ ея ноги овчинной полостью. Только въ конц пути, когда они поровнялись съ плотиной, на которой стояла мельница, и Раиса сообщила ему, что мельничиха, молодая вдова, два мсяца только какъ овдоввшая, посл Крещенія уже сбирается замужъ выходить за волостного писаря, онъ задалъ ей вопросъ:

— Ну, а вы не собираетесь? Нтъ у васъ жениха?

— Откуда! — воскликнула она. — Владыко общалъ дяденьк, что весной онъ пришлетъ къ намъ жениховъ-семинаристовъ, но я знаю, какіе это женихи! Хорошихъ не посылаютъ. Хорошіе сами себ въ городахъ ищутъ невстъ. Да и вообще я за духовнаго не пойду. Ни на дьяконское, ни на священницкое мсто не польщусь. Нтъ, не пойду, — прибавила она, сдлавъ маленькую паузу. — Можетъ быть, я дяденьк и въ тягость, хотя и стараюсь семь быть какъ можно боле полезной, но не пойду…

— А изъ свтскихъ никто къ вамъ не сватался? — поинтересовался Сухумовъ.

— Можете вы думать, нашъ урядникъ! Но это тоже… онъ не старый… недуренъ собой… франтъ… разыгрываетъ изъ себя офицера, но ужъ совсмъ неотесъ… Даже говорятъ, что у него есть деньги…

— Конечно-же вы достойны лучшей участи.

— Мало-ли что достойна! Но хорошій женихъ ко мн и свататься не будетъ. Я сирота, безприданница… Дяденька и приданаго мн не сошьетъ. А сама, что я могу?.. Учительница Варвара Захаровна мои кружева продаетъ чиновникамъ въ земской управ, но это такіе гроши. Нтъ, мн надо мсто учительницы искать… Мсто учительницы церковно-приходской школы, — закончила она.

Вскор они въхали въ деревню. Мелькнула мелочная лавка, освщенная керосиновыми лампами, съ расписными чашками и чайниками на окнахъ, со щепенной посудой на крыльц, промелькнула чайная лавка и сани остановились около двухъэтажнаго деревяннаго дома, гд жилъ докторъ Кладбищенскій и находился земскій врачебно-амбулаторный пунктъ. Ивановы и Хоботова уже пріхали и выходили изъ саней, отряхиваясь отъ инея и дорожнаго снга.

У воротъ доктора Кладбищенскаго горлъ красный фонарь. Входъ былъ со двора. Въ первомъ этаж помщалась амбулаторія, земская аптечка и была квартира фельдшера, въ верхнемъ этаж жилъ самъ докторъ.

По деревянной лстниц, слабо освщенной жестяной лампочкой, гости поднялись во второй этажъ. Ихъ уже ждали, и, заслышавъ шаги, сейчасъ-же отворили дверь, обитую войлокомъ и зеленой клеенкой. Пріятно пахнуло жаренымъ гусемъ. Пришлось идти черезъ кухню, гд что-то рубила счкой въ корыт стряпуха-работница въ платк, съхавшемъ на затылокъ. Изъ дверей слдующей комнаты выглядывала косматая фигура доктора Кладбищенскаго.

— Пожалуйте, пожалуйте, дорогіе гости! — привтствовалъ онъ. — Что такъ поздно? Мы ужъ заждались. Думали, не случилось-ли что въ дорог. Впрочемъ, да… Вдь вы деревню-то все еще на петербургскій аршинъ мрите. Старуха! Лукерья Савишна! Встрчай гостей! — крикнулъ онъ жен.