— Вотъ моя судьба въ будущемъ году… — показала она дамамъ.

— А въ сестры милосердія поступишь, такъ сейчасъ-же и замужъ выйдешь, — сказала ей докторша. — Налетитъ врачъ и сейчасъ-же тебя изъ общины выклюнетъ. Молоденькія долго не засиживаются.

— А у васъ есть желаніе поступить въ сестры? — спросилъ Сухумовъ.

— Отчего-же? Надо-же куда-нибудь дться. Нельзя весь вкъ сидть на ше у дяди.

Развернулся и билетикъ со свадьбой.

— Вотъ, вотъ… Это чей? — спросила докторша Раису.

— Мой.

— Ну, что, не говорила я теб? Сначала въ сестры, а потомъ и замужъ за доктора… Милая, я куда хуже тебя была въ общин, да и то меня Нектарій Ромаыычъ выудилъ.

— А вы были разв сестрой милосердія? — удивился Сухумовъ.

— Какъ-же… Я и сестрой была, я и фельдшерица… Вдь мы здсь въ губерніи когда-то отъ голодухи крестьянъ подкармливали, отъ цынги ихъ лчили, отъ голоднаго тифа. А докторъ Кладбищенскій налетлъ на меня и забралъ въ полонъ.

— Я вдь и сама когда-то здшняя крестьянка была, сирота, училась въ земской школ, на счетъ земства фельдшерскіе курсы кончила — ну, а потомъ и служила земству, — разсказывала словоохотливая докторша.

Часы стали куковать двнадцать. Вс встали изъ-за стола и взяли стаканчики, которые уже усплъ налить докторъ шипучимъ виномъ, привезеннымъ Сухумовымъ. При первомъ удар часовъ Раиса тотчасъ-же взглянула на икону и перекрестилась. Ни примру послдовали и нкоторыя другія дамы. Учительница Хоботова говорила:

— А мн на Новый годъ выигрышъ вышелъ. Наврное выиграю на выигрышный билетъ что-нибудь.

— На билетъ отъ конки? — пискливо засмялся учитель Ивановъ.

— Зачмъ-же отъ конки? У меня есть билетъ настоящій, пополамъ съ братомъ, который служитъ на желзной дорог. Онъ не отречется.

Вс чокались и поздравляли другъ друга съ Новымъ годомъ.

— Прежде всего здоровья и затмъ хорошую, тоже здоровую супругу, — желалъ докторъ Сухумову. — А остальное у васъ есть все…

— Спасибо. Съ Новымъ годомъ! Съ Новымъ счастьемъ! — отвчалъ тотъ.

— Новаго счастья не надо! Не свалилось-бы то, которое теперь есть… Я и моя Лукерьюшка не прихотливы, не требовательны… Ахъ, да… Хорошій микроскопъ надо, мой плохъ… Пожелайте мн на микроскопъ скопить.

— Съ Новымъ годомъ! — чокался съ Раисой Сухумовъ. — Пожелалъ-бы вамъ жениха хорошаго, но вдь это выйдетъ ужъ черезчуръ банально.

— Не надо, не надо мн жениха, — махнула та рукой. — Мсто въ церковно-приходской школ пожелайте.

Дамы при поздравленіи чмокались другъ съ другомъ.

— Вамъ чего, Иванъ Иванычъ, пожелать? — спрашивала докторша учителя.

— Новыя печи пускай земство въ училищ сдлаетъ. Вдь учить становится невозможно отъ холоду или угару.

— И полы новые, полы… — прибавила учительница Хоботова. — Снизу садитъ, какъ изъ подвала.

Докторша разливала по тарелкамъ пельмени и передавала гостямъ.

— Мн что-жъ никто ничего не пожелалъ? — спрашивалъ акцизный, наливая себ и учителю водки.

— Теб Владиміра четвертой степени. Ты чиновникъ! — крикнулъ ему черезъ столъ докторъ.

— Да ужъ пора-бы… Двадцать шестой годъ служу. За выслугу слдуетъ. Цыпъ, цыпъ, цыпъ! Ну-ка выпьемъ еще по рюмочк отравы-то, господинъ алкоголикъ, — подмигнулъ акцизный учителю Иванову.

Пельмени были превосходныя. Сухумовъ лъ ихъ съ большимъ аппетитомъ и говорилъ доктору:

— Честь и слава хозяйк. Я никогда не лъ ничего подобнаго… Вдь это блюдо особенное, мстное… Въ Петербург у насъ его ни за какія деньги не достанешь. У насъ въ Петербург нынче совсмъ нтъ хорошихъ русскихъ трактировъ. Вс хорошіе рестораны въ рукахъ французовъ. Разв въ Москв… Но и въ Москв мн никогда не приходило въ голову спрашивать пельмени.

— О, она у меня насчетъ стряпни великая мастерица! — похвастался женой докторъ. — Нужды нтъ, что на кулинарныхъ курсахъ не была.

— Гд-же вы такъ научились, Лукерья Савишна? — интересовался Сухумовъ.

— О, куда, куда меня судьба не бросала! Была и экономкой у помщика… приходилось и къ поварамъ присматриваться. А когда ребятишекъ-то отъ цынги мы подкармливали, такъ мн и кухаркой пришлось мсяцъ быть и звали меня кашеваршей. Дв должности: какъ фельдшерица за врача отвчала и сама стряпала. Охъ, какія тогда были времена! Людей настоящихъ на это дло было мало — ну, мы сами и работали и въ пяло и въ мяло, какъ говорится.

— Книжку поваренную хорошую ей купилъ, — повствовалъ докторъ. — Чего не знаетъ, по книжк стряпаетъ… Вдь грамотная, слава теб Господи… А вкусъ у ней отъ природы хорошій. Но главное, въ чемъ ея достоинство? Сама хорошо пость любитъ, сама сладкошка. А кто самъ хорошо пость любитъ, тотъ и стряпать всегда хорошо будетъ. Это аксіома. Вотъ она у меня какъ раздобрла! Купчиха…

Поданъ былъ гусь. Хлопнула вторая бутылка шипучки. Вс выпили еще по стаканчику. Акцизный и учитель по прежнему тяготли къ водк. Акцизный былъ ужъ совсмъ пьянъ и покраснлъ вдвое. Передъ гусемъ онъ поднялся изъ-за стола и сталъ провозглашать хозяевамъ дома его многая лта. Многая лта вс подхватили хоромъ. Учитель дирижировалъ вилкой. Сухумовъ, опасаясь за свой желудокъ, боялся сначала сть гуся ночью, а сть хотлось. Онъ спросилъ доктора.