А морозная пыль, вылетавшая изъ-подъ ногъ лошадей, такъ и забрасывала ихъ.

— Приходите ко мн, приходите почаще, и вы совсмъ оживите меня, укрпите меня въ моемъ нравственномъ и физическомъ здоровь, - говорилъ Сухумовъ Раис. — Намъ нужно чаще видться, чаще… Вдь мы будемъ видться чаще?

— Да отчего-же… Конечно, вамъ скучно одному… Я понимаю васъ… — бормотала Раиса. — Да приходите и къ намъ почаще… Дяденька сколько разъ вспоминалъ… «Преферансъ-то, говоритъ, такъ и не разыграли»…

— Ахъ, да… Въ самомъ дл, вдь мы не разыграли преферансъ, который начали при моемъ первомъ визит къ вамъ съ докторомъ, — вспомнилъ Сухумовъ. — Но я боюсь стснить васъ всхъ, — вотъ отчего я и хожу къ вамъ рдко. А вы, Раиса… вы дло другое… Если вы считаете неудобнымъ приходить ко мн одной — ну, приходите съ Ивановой, приходите съ Хоботовой… Тащите вашего дядю…

— Ну, хорошо, хорошо. Мн въ самомъ дл васъ жалко, что вы совсмъ… какъ есть… одинокій человкъ, — сказала она. — Никого, никого у васъ, кром старика-камердинера… А онъ такой страшный у васъ.

— Это только видъ у него такой суровый, а онъ добрый, преданный человкъ. А вы приходите почаще, хорошая моя, правдивая моя…

— Что это какъ вы упрашиваете! Мн даже совстно слушать. Я вдь сказала вамъ, что буду приходить, но приходите и вы… Если тетка занята, вы не обращайте на нее вниманія, когда придете. Она всегда занята… Дти, стряпня да и хозяйство… У насъ только слава, что кухарка есть… А какая она кухарка? Я тоже ей помогаю во всемъ, но я стряпать не умю, какъ отецъ Рафаилъ любитъ. Хотлъ онъ мн выписать повареную книгу, чтобы я по повареной книг… но только сбирается. У васъ нтъ повареной книги въ библіотек? — спросила Раиса.

— Очень можетъ быть, что и есть у бабушки въ библіотечныхъ шкапахъ… Наврное даже есть… Приходите поискать. Приходите завтра-же… — говорилъ Сухумовъ. — Завтра, очень можетъ быть, привезутъ съ почты какой-нибудь одинъ изъ толстыхъ журналовъ, на которые я для васъ подписался.

— Да вдь не для меня одной, а для всхъ… И для другихъ… — возразила Раиса.

— Для васъ… только для васъ… Все остальное для меня… обстановка и ничего больше.

— Ну, какъ-же для меня одной… Говорите о правд, а сами что?.. Мн даже совстно слушать отъ васъ такіе комплименты… Вдь это называется — комплименты…

— Раиса Петровна! Это не комплименты, а правда… чистйшая правда! Клянусь вамъ, что правда! — воскликнулъ Сухумовъ, забывъ о прислушивавшемся къ ихъ рчамъ возниц.

— Странно, что вы считаете меня за такую особенную, если это правда. А я самая обыкновенная.

— Богъ ты мой, да вотъ за это-то вы мн и нравитесь, что вы самая обыкновенная! Безъ прикрасъ. Обыкновенная, безъискусственная, цльная натура!

— Ахъ, какія похвалы! Даже слушать совстно! — тихо бормотала Раиса, а сама рдла отъ удовольствія.

Онъ опять взялъ ея руку въ шерстяной перчатк и долго держалъ въ своей рук. Она не отнимала руки, но говорила:

— Послушайте… Зачмъ это вы?.. Такъ не надо, такъ нехорошо.

Вотъ и Сухумовка. При свт звздъ обозначились темные силуэты церковныхъ главъ. Възжали на церковную площадь. Вотъ и фонарь, горящій на воротахъ постоялаго двора лавочника Неумытова. Сейчасъ будетъ училище. Сухумовъ и Раиса пріхали раньше семьи учителя. Черезъ площадь виднлся домъ причта и въ окн мелькалъ маленькій огонекъ.

— Меня ждутъ… Это должно быть лампочка въ сняхъ… — проговорила Раиса.

— Я васъ до самыхъ дверей провожу и сдамъ съ рукъ на руки, — сказалъ Сухумовъ и дрожалъ, какъ въ лихорадк.

Онъ замышлялъ что-то.

— Къ священнику? — спросилъ его возница, поровнявшись съ училищемъ. — Или въ училище?

— Да, да… Къ священнику.

Вотъ и крыльцо въ дом священника. Въ сняхъ сквозь оконце брезжился свтъ лампочки. Лошади остановились.

— Ну, прощайте… Спасибо вамъ… — сказала Раиса, вылзая изъ саней.

— Нтъ, нтъ. Я васъ провожу въ сни. Гусаръ залаетъ, вамъ отворятъ, тогда я и удалюсь.

Они вошли въ сни. Въ сняхъ коптла маленькая жестяная лампочка. Заслышавъ шаги въ сняхъ, чуткая собака Гусаръ залаяла изъ прихожей. Раиса хотла взяться за ручку звонка.

— Погодите… Два слова… — пробормоталъ Сухумовъ, обхватилъ Раису за шею, прижалъ къ себ и запечатллъ на лиц ея поцлуй…

Она вздрогнула, не отдала поцлуя, отшатнулась и прошептала:

— Зачмъ-же это? Этого ужъ совсмъ-бы но надо… Нехорошо…