— Ахъ, извините, что мы васъ не встртили! Это ужь наша вина и невжливость… — пробормоталъ Сухумовъ, пожимая доктору руку своими обими руками и сталъ усаживать его въ кресло.

— Вы, докторъ, прежде всего закусить не хотите-ли? Я вотъ сейчасъ завтракалъ, — предложилъ доктору Сухумовъ, подсаживаясь къ нему и указывая на столъ, на которомъ стоялъ подносъ съ кофе и закусками.

— Охотно. Не откажусь. Но прежде дло, — отвчалъ докторъ и спросилъ:- Чмъ страдаете?

Сухумовъ сложилъ свои руки около колнъ, наклонившись немного корпусомъ впередъ, и съ горькой улыбкой отвчалъ:

— Я, докторъ, теперь неврастеникъ. Неврастеникъ-хроникъ.

— Такъ-съ… Но отчего-же вы думаете, что у васъ непремнно неврастенія? Разскажите лучше припадки вашей болзни.

— Неврастенію опредлили у меня петербургскіе и заграничные врачи. Я въ такомъ состояніи нахожусь уже боле двухъ лтъ, и мн то хуже, то лучше. А вотъ въ послднее время и совсмъ нехорошо. Началась у меня неврастенія посл сильной инфлуэнцы, осложненной плевритомъ и бронхитомъ. Отразилось и на почки. Лчился… проглотилъ тьму брома и разной другой химической дряни, по совту врачей побывалъ въ разныхъ нмецкихъ и швейцарскихъ санаторіяхъ. Какъ будто-бы и лучше себя почувствовалъ, вернулся въ Петербургъ, но осенью опять заболлъ инфлуэнцей и вотъ въ настоящее время пріхалъ сюда въ тишину и на свжій воздухъ для поправки. Врачи совтовали хать поправляться опять въ санаторію въ Финляндію, но я вспомнилъ о здшнемъ родовомъ гнзд, гд когда-то проводилъ дтство, и предпочелъ родовое гнздо.

Сухумовъ разсказывалъ быстро, торопясь и воодушевляясь, и на щекахъ его блднаго, сро-лимоннаго цвта лица выступили пятна румянца. Говоря, онъ даже схватился на одно мгновеніе за сердце…

Докторъ слушалъ его внимательно, наклоня голову на бокъ, расчесывая пальцами правой руки свою косматую бороду, и наконецъ перебилъ его.

— Все это прекрасно, но главнымъ образомъ сообщите мн симптомы настоящей вашей болзни, — сказалъ онъ.

— Сейчасъ. Пріхавъ сюда, обращаюсь къ вамъ и прошу васъ взять меня подъ свое наблюденіе и полчить… Я изврился въ полномъ исцленіи отъ моего недуга, но думаю, что хоть нкоторая поправка моего здоровья возможна.

Докторъ поклонился, какъ-бы благодаря за довріе, и произнесъ:

— Но зачмъ-же такой пессимизмъ-то? Отчего не врить въ полное исцленіе? А вы врьте. Иногда и одна вра во что-нибудь чудеса длаетъ и исцляетъ. Это еще Шарко замтилъ. Въ Петербург у васъ былъ одинъ раззоришійся баринъ-шарлатанъ, который простой невской водой лчилъ… пить воду невскую давалъ. Его паціенты врили въ его будто-бы чудодйственную воду и нкоторые изъ нихъ исцлялись. Вра и организмъ длали свое дло.

— Ахъ, я знаю, о комъ вы говорите. Мн разсказывали, — улыбнулся Сухумовъ.

— Такъ вотъ-съ что длаетъ вра. На этомъ иногда основанъ успхъ самыхъ невжественныхъ знахарей, — сказалъ докторъ и повторилъ:- такъ припадочки-то, припадочки ваши сообщите поскорй.

— А что до припадковъ — постоянное недомоганіе… Встаешь по утру — тяжелая голова… По вечерамъ повышенная температура, — разсказывалъ Сухумовъ. — То и дло чувствуешь ознобъ… Потеря аппетита. Даже непріятно глядть на ду. Прибгаю къ пепсинмому вину и къ настойк Chinae compositum — и то не помогаетъ. Сна нтъ… и… и даже какія-то галлюцинаціи. Вчера, напримръ, мн показалось, что мн подмигнулъ съ портрета мой праддъ… Подмигнулъ и даже головой кивнулъ. Я испугался. Мн сдлалось даже дурно. А отчего? Я очень хорошо знаю, что портреты ни мигать, ни кивать не могутъ, а испугался. Понятно, что это болзнь. Вотъ все. Затмъ, вообще, я чувствую хилость и эту хилость можно выводить, какъ мн кажется, изъ родственнаго брака моего дда и моей бабушки. Бабушка приходилась двоюродной сестрой моему дду Сухумову-Подгрудскому, — закончилъ Сухумовъ.

— Ну, это еще вопросъ нершенный, — сказалъ докторъ.

— А вы знаете работу французскаго врача Вуазена о родственныхъ бракахъ среди испанскихъ грандовъ и грандессъ? — спросилъ Сухумовъ. — Онъ прямо доказываетъ у нихъ вырожденіе, отмчая у потомковъ шестипаліе, глухо-нмоту, микроцефализмъ, недолговчность и невдь сколько другихъ пороковъ.

— Ну, а я въ возраженіе вамъ приведу евреевъ въ маленькихъ мстечкахъ Западнаго края, которые также скрещиваются въ родственныхъ бракахъ и потомство ихъ нисколько не терпитъ ущерба. Напротивъ, является приплодъ съ отличнымъ музыкальнымъ слухомъ, выдляетъ изъ себя талантливыхъ, выносливыхъ и долговчныхъ особей. Вы врачъ? — спросилъ докторъ Сухумова.

— Нтъ, но я люблю естественныя науки, занимался ими и теперь иногда слжу за ними, — далъ отвтъ Сухумовъ.

— Такъ. Съ такимъ паціентомъ пріятно дло имть и можно боле разсчитывать на успхъ. А вы въ возможность исцленія-то все-таки врьте. Это будетъ большимъ подспорьемъ къ возстановленію вашихъ силъ, — прибавилъ докторъ, поднялся съ кресла, вынулъ изъ бокового кармана своего сюртука стетоскопъ и перкуторный молотокъ и сказалъ:- Ну-съ, снимите съ себя пиджакъ и жилетъ и прошу васъ прилечь вотъ хоть на эту кушетку, что-ли. Я долженъ васъ выстукать и выслушать.

Сухумовъ повиновался. Докторъ началъ выстукивать и выслушивать его грудь, затмъ перевернулъ его и прошелся со стетоскопомъ по спин

Не довольствуясь этимъ, прикладывалъ и свое ухо прямо къ тлу. Затмъ посадилъ Сухумова, взялъ за руку, выслушалъ пульсъ и проврилъ его на ше по соннымъ артеріямъ.

— Сердце не плохое, но дйствительно переутомленное. Есть и перебои, — сказалъ онъ. — Печень опухши, и я прощупываю ея края ниже ребра. Селезенка тоже немного увеличена. Вы мрили температуру? — задалъ онъ вопросъ паціенту.