уныние и недоверие к правителям, а если понадобится - поднимет мятеж? Не

случайно, помимо закона божьего, в Тельгаттейского университета Премудрости

Единого изучают языки еще коснеющих во язычестве, их верования, вооружение их

армий и минно-взрывное дело. Всех, кто решил посвятить жизнь служению Церкви,

учили не только словесным баталиям, но и военному делу. Скажем, он, капеллан

первого ранга Луиджи Фанцетти, способен выбивать из мушкета с шестисот шагов

девять целей из десяти. Лучше умел лишь инструктор, майор в отставке Альдори. Да

и с пушкой, если понадобится во имя веры, справится.

Пять лет провел он в стенах училища. Здесь было куда труднее, чем даже на

военной службе. Там-то хоть иногда есть возможность позубоскалить, посмеяться

над похабной песенкой, а то и выпросить у вороватого интенданта фляжку с пойлом.

Здесь, в Университете Премудрости Единого, ни на что такое не стоит и надеяться.

Считается, что все помыслы учащегося должны быть направлены на дело веры.

Любому, кто позволил бы себе не то что непристойные песни, но хотя бы

недостаточное почтение к вере и наставникам, грозило немедленное отчисление со

взысканием стоимости обучения, а то и тюрьма. Слежка за каждым из

учеников-адьюнктов была поставлены лучше, чем в армии: любой собеседник мог

оказаться "осведомителем". Наверное, это тоже необходимо, потому что приучает к

постоянному самоконтролю и дисциплинирует мысль. Тот, чье призвание - быть на

переднем крае борьбы за истинную веру, должен контролировать каждое свое слово.

Из тысячи желающих поступить на факультет брали хорошо, если восемьдесят-сто

человек. А из этих восьмидесяти-ста оканчивали его и получали распределение по

приходам хорошо если дюжина. Но почет и боязливое уважение, которым были

окружены воины Церкви, того стоили. Соискатели, готовые на все ради дела Церкви,

находились всегда.

Даже среди той дюжины адьюнктов, которые выйдут из стен университета

проповедниками, равных не будет. Кто-то получит низкую оценку, и станет

обыкновенным отцом-настоятелем, получит приход и будет до конца жизни шпионить

за селянами где-нибудь в предгорьях Южного Пуладжистана. Может быть, потом, если

сумеет отличиться при каких-то чрезвычайных обстоятельствах...

А лучший из выпуска будет послан туда, где сложнее всего. Ему нечего и мечтать

о карьере мирного деревенского кюре. Он будет там, где нужно вести проповедь и

словом, и мушкетом, и точно знать, какая ее разновидность в данный момент лучше

подействует. Туда, где истинной вере оказывают сопротивление. А где его

оказывают?

– Аркот!
– произнес, когда благословлял выпускников и вручал дипломы (ему -

как лучшему в выпуске - последнему), Предстоятель Святого Престола Марцеллий,

глава всей Церкви. По многовековой традиции, он лично выдавал выпускникам

дипломы, объявлял их звание и распределял по приходам. Звучал орган,

разноцветные брызги света от витражей искрились и танцевали в наполненном

ароматом благовоний, словно пропитанном древним благочестием воздухе

кафедрального собора. Выпускники в парадных мундирах светло-серого цвета и при

шпагах выстроились возле кафедры и замерли по стойке "смирно".
– Страна

сказочных богатств, невероятно прекрасных дворцов - и нищего, обездоленного

народа, который жрецы ложных богов и сумасбродные раджи держат во тьме нищеты и

невежества, угнетают и притесняют. Они заслуживают лучшей доли, господа... нет,

уже не адьюнкты, а помощники магистров и младшие магистры. Дело лучших из вас -