лихорадочно соображал, куда мог повести своих лейтенант. Едва ли большинство

солдат по доброй воле согласятся поднять оружие против раджи или адмирала.

Санджар, к примеру, за одно такое предложение может разрядить в лицо пистоль.

Деньгами их не купишь, обмануть можно, но не во всем. Значит, лучше всего

заманить их в засаду. Если люди тебе доверяют (а похоже, так и есть) - проще

простого. Нужно найти соратников до того, как случится непоправимое. Тащить за

собой раненого не стоит.

– Оставайся здесь, только спрячься, - скомандовал Пратап.
– Если кто пройдет,

запоминай, но сам не показывайся. Когда выручу наших, пришлю лекаря.

Пратап двинулся туда, где услышал разговор предводителей мятежа. Если взвод

решили завести в засаду, нужно привести его туда, где больше вражеских воинов,

лучше всего темесцев - знать бы, сколько их привел Фанцетти? То есть поближе к

предводителям. Значит, лучше всего вернуться назад, но уже напрямик. Так Пратап

и поступил. Несколько раз попадались парные патрули, проверявшие, нет ли таких,

как он, одиночек из преданных радже воинов. Раз Пратап, схоронившись в темную

нишу в стене, увидел, как такой патруль хладнокровно добил раненного штыками. Он

уже хотел переждать, пока эти двое пройдут, но один из бойцов что-то заметил.

– Пустыня затихла!
– произнес он.

Пратап не ответил. Ответил пистоль, выплюнувший пулю в голову одному из

предателей. Второй, наверное, мог бы успеть выхватить тальвар и встретить

противника на равных... Но на стороне предателей сражались воины еще худшие, чем

на стороне раджи. Не приняв боя, мятежник порскнул в какой-то коридор. Грохнул

мушкет, высекая искры, пуля срикошетила о стену, и, судя по вскрику,

достала-таки мятежника. Но не похоже, чтобы рана оказалась серьезной - по

крайней мере, удаляющиеся шаги звучат бодро. Пратап поспешил оставить место боя:

наверняка ведь приведет подмогу...

В следующий раз звуки боя он услышал, когда до кабинета, где подслушал

разговор Бахадура и Фанцетти, осталось совсем чуть-чуть. Звенела сталь клинков,

гремели выстрелы, кто-то кричал команды по-темесски и на джайсалмери. Судя по

звукам, дрался не один десяток человек: по меркам тесных дворцовых коридоров

целое сражение. Наверное, это взвод Кунвара, преданный командиром, угодил-таки в

засаду.

Заменявший дверь балдахин отлетает в сторону. Пратап оказался в довольно

большом зале, украшенном фресками и барельефами. Тут был приемный покой

какого-то чиновника - перевернутый стол, бумаги рассыпаны по кабинету, частью

втоптаны в кровавые лужи. Трупы лежат в тех позах, в которых их застигла смерть.

Осмотревшись, Пратап оценил ситуацию.

Итак, попав в засаду, взвод сразу не досчитался нескольких бойцов. Темесцы

наверняка встретили противника залпом мушкетов, а потом в ход пошли шпаги и

штыки. Сейчас от взвода осталось всего девять человек, но эти девятеро, встав

спина к спине, яростно отбивались, и успели свалить не меньше шести темесцев.

Кунвар стоял чуть в стороне, почти у того же входа, которым пришел Пратап.

Казалось бы, командир взвода отрезан от своих и совершенно беззащитен. Но перед

ним высилась заряженная тридцатиствольная рибодекина - та самая, которая еще

утром охраняла черный ход. Стоит поджечь фитили, заканчивающиеся узелком - и

через несколько секунд все тридцать стволов ахнут сокрушительным залпом.

– Отошли от моих, я сказал!
– орет Кунвар. Орет по-темесски. Ветеранов