– Но разве ваш Архипрелат уже правит в Джайсалмере?
– спросил воин. И,

возвысив голос, обратился к толпе: - Как называется тот, кто тянет руки к

чужому? Вор? Вот и Церковь ваша не может спокойно смотреть на чужое.

– Мир принадлежит Единому-и-Единственному!
– уцепился за последний (не считая,

конечно, залпа мушкетов) аргумент Фанцетти.
– И все, что в Мире, Он вправе

отдать избранному Им народу. Что Он и сделал: посмотрите на Аркот, только ваш

город еще не покорен Темесой. Да и это недолго продлится. Те же, кто Ему

противостоят, гибнут на этом свете, и их ждет вечная мука на том.

– А почему Он распоряжается нашим Миром, как заблагорассудится?
– не смутился

воин.
– Он его купил? В кости выиграл?

Открыла рот девчонка-жена, и темесец не мог не признать - голос у нее что

надо, будто серебряный колокольчик.

– Наш Мир сотворили Боги, и это правда, которой вы боитесь, - на лице засияла

дерзкая улыбка.
– Ну, жрец, возрази мне!

Да и сама она... Темесец скользил по ее фигуре откровенно оценивающим

взглядом. Под взглядом Фанцетти юная женщина смутилась, пониже опустила край

покрывала и спряталась за спину мужа.

– Только не залпом своих псов, - добавил муж.
– Мушкеты подтвердят нашу

правоту.

– Арестуйте их!
– приказал Фанцетти.

– Не выдавайте единоверцев!
– прозвучал дребезжащий голос жреца. Сейчас старик

не напоминал себя самого минутой раньше. В глазах читались и ум, и воля - Пратап

словно поделился со стариком молодостью и силой.
– Если уступите, потеряете и

свою землю, и свою веру, и свою честь!

Толпа, вначале растерявшаяся от наглости темесца, оправилась от изумления. К

звездному небу поднимался возмущенный ропот, люди придвинулись на шаг, потом еще

на шаг, и еще... Миг Фанцетти еще колебался, не стоит ли отступить. "Никогда

темесец не отступит перед этими дикарями!" - решил он и скомандовал:

– Залпом, пли!
– когда-то он был сержантом темесской армии, и умел выбрать

момент лучше, чем особы сугубо духовные.

На барельефах заплясали отблески пламени, вырвавшегося из дул мушкетов. Ночную

тишину и негромкие звуки песнопений, доносившиеся из храма, разорвал грохот

выстрелов. Кто-то рухнул мешком, кто-то вцепился в стену храма и теперь медленно

сползал по ним, окрашивая кровью выбитые в камне древние письмена.

– Пли!
– командует второй залп уже лейтенант Монтини. И снова - грохот

выстрелов, взблески пламени, каменное крошево от разбитых барельефов и обломки

священных ворот. Выстрелив, первый ряд мушкетеров опустился на колено, позволяя

второму ряду стрелять через голову. Выстрелив, мушкетеры второго ряда опустились

на колено, торопливо перезаряжая оружие. Когда выстрелит и третье отделение,

первое будет уже готово. Конечно, куда страшнее был бы одновременный залп всех

сорока мушкетов, но тогда толпа смогла бы растерзать взвод, пока мушкетеры

перезаряжают оружие. Фанцетти и Монтини предпочли не рисковать.

Только тут толпа, наконец, осознала, что кощунство - стрельба на пороге храма

богини-покровительницы города - не кошмарный сон, а реальность. Оцепенение

сменилось всеобщей паникой, над площадью повисли стоны, крики, проклятия.

Какая-то крупная женщина в яркой талхе бросила наземь металлический кувшин,

вырвала из-под ног увесистый булыжник, бросила его в каре... и отлетела назад,

когда сразу несколько крупных пуль ударили в грудь. Бросок оказался удачным:

один из мушкетеров осел в пыль, зажимая руками лицо, между пальцев потянулись