Вдругъ онъ вздрогнулъ; слуха его коснулся голосъ, который казалось выходилъ изъ камня:

— Юноша, одной ногой стоишь ты уже въ могил.

Орденеръ быстро выпрямился и схватился за рукоять сабли, между тмъ какъ отголосокъ, слабый какъ стонъ умирающаго, явственно повторилъ въ глубин пещеры:

— Юноша, одной ногой стоишь ты уже въ могил.

Въ ту же минуту страшная рыжеволосая голова съ дикимъ хохотомъ появилась по ту сторону друидическаго жертвенника.

— Да, безумецъ, — повторила она: — одной ногой стоишь ты уже въ могил.

— А рукой хватаюсь за саблю, — отвтилъ молодой человкъ, не двигаясь съ мста.

Чудовище показалось изъ за жертвенника, обнаруживая свои мощные жилистые члены, дикую, окровавленную одежду и кривыя руки, вооруженныя тяжелымъ каменнымъ топоромъ.

— Это я, — сказало оно съ рычаніемъ хищнаго звря.

— Это я, — отвтилъ Орденеръ.

— Я ждалъ тебя.

— Ну, я трудился больше, — невозмутимо замтилъ молодой человкъ: — я искалъ тебя.

Разбойникъ скрестилъ руки на груди.

— Знаешь ты, кто я?

— Да.

— И не боишься?

— Теперь нтъ.

— А, значитъ ты боялся, идя сюда?

Чудовище вскинуло голову съ торжествующимъ видомъ.

— Да, боялся не найти тебя.

— Ты не боишься меня, а между тмъ ноги твои только что спотыкались о человческіе трупы?

— Завтра, быть можетъ споткнутся о твои.

Малорослый вспыхнулъ отъ гнва. Орденеръ, не шевельнувшись, надменно хранилъ присутствіе духа.

— Берегись! — пробормоталъ разбойникъ: — Я обрушусь на тебя какъ норвежскій градъ на зонтикъ.

— Мн не нужно другаго щита противъ тебя.

Что то во взор Орденера обуздывало чудовище, которое принялось царапать ногтями шерсть своей одежды подобно тигру, который взрываетъ траву, прежде чмъ ринуться на добычу.

— Ты внушаешь мн что то врод жалости, сказало оно.

— А ты мн — презрніе.

— Дитя, твой голосъ нженъ, лицо твое свжо какъ у молодой двушки: выбирай, какую смерть предпочтешь ты?

— Твою.

Малорослый захохоталъ.

— Ты не знаешь, что я демонъ, что въ меня вселился духъ Ингольфа Истребителя.

— Я знаю, что ты разбойникъ, для золота убивающій людей.

— Ошибаешься, — перебило чудовище: — для крови.

— Разв Алефельды не заплатили теб за убійство капитана Диспольсена?

— Что такое? Что это за люди?

— Ты не знаешь капитана Диспольсена, котораго ты убилъ на Урхтальскомъ берегу?..

— Очень можетъ быть, но я забылъ его, какъ черезъ три дня забуду тебя.

— Ты не знаешь графа Алефельда, который заплатилъ теб за то, что ты отнялъ у капитана желзный ящикъ?

— Алефельдъ! Постой; да я знаю его. Вчера еще я пилъ кровь его сына черепомъ моего.

Орденеръ содрогнулся отъ ужаса.

— Разв тебя недостаточно наградили?

— Наградили? — переспросилъ разбойник.

— Слушай, мн омерзительно смотрть на тебя, кончимъ скоре.

— Восемь дней тому назадъ ты нашелъ желзный ящикъ на тл одной изъ твоихъ жертвъ, у офицера мункгольмскаго полка.

При послднихъ словахъ разбойникъ вздрогнулъ.

— У офицера мункгольмскаго полка! — пробормоталъ онъ сквозь зубы, затмъ продолжалъ съ движеніемъ изумленія: — Да ты самъ не офицеръ ли мункгольмскаго полка?

— Нтъ, — отвтилъ Орденеръ.

— Жаль!

Лицо разбойника омрачилось.

— Слушай, — продолжалъ настойчиво Орденеръ, — куда ты двалъ ящикъ, взятый тобой у капитана?

Малорослый, казалось, размышлялъ одно мгновеніе.

— Клянусь Ингольфомъ! Вотъ странный ящикъ, которымъ вс интересуются. Ручаюсь, что не такъ ревностно станутъ искать гробъ съ твоими костями, если только кто нибудь соберетъ ихъ.

Эти слова показывали, что разбойнику извстенъ былъ ящикъ и вернули Орденеру надежду разыскать его.

— Скажи мн, что ты сдлалъ съ ящикомъ. Можетъ быть онъ уже у графа Алефельда?

— Нтъ.

— Ты лжешь, потому что смешься.

— Думай что хочешь. Мн что за дло?

Чудовище дйствительно приняло насмшливый видъ, внушавшій недовріе Орденеру. Онъ понялъ, что ему не остается ничего боле, какъ или привести въ ярость разбойника, или устрашить его, если возможно.

— Послушай, — сказалъ онъ, возвысивъ голосъ: — ты долженъ отдать мн этотъ ящикъ.

Свирпый хохотъ былъ единственнымъ отвтомъ чудовища.