— Ты долженъ отдать мн его! — повторилъ молодой человкъ громовымъ голосомъ.

— Разв ты привыкъ повелвать буйволами и медвдями? — спросило чудовище съ новымъ взрывомъ хохота.

— Да, даже демономъ въ аду.

— Такъ вотъ, попробуй теперь.

Орденеръ выхватилъ саблю, которая какъ молнія сверкнула въ темнот.

— Повинуйся!

— Ого, — вскричалъ разбойникъ, взмахнувъ топоромъ, — мн ничего бы не стоило раздробить твои кости и высосать твою кровь, какъ только ты вошелъ сюда. Но я удержался; мн интересно было посмотрть какъ воробей станетъ нападать на ястреба.

— Презрнный, — вскричалъ Орденеръ, — защищайся!

— Въ первый разъ еще говорятъ мн это, — пробормоталъ разбойникъ, скрежеща зубами.

Съ этими словами онъ вскочилъ на гранитный жертвенникъ и съежился тамъ подобно леопарду, поджидающему на вершин скалы охотника, чтобы неожиданно кинуться на него.

Взоры его пристально устремились на молодаго человка, онъ какъ бы выбиралъ, съ какой стороны лучше напасть на противника. Еще одно мгновеніе и Орденеръ погибъ бы, но не давъ времени разбойнику размыслить, онъ стремительно бросился на него и ударилъ по лицу концомъ сабли.

Завязался поединокъ, ожесточеніе котораго трудно себ вообразить. Малорослый, стоя на жертвенник, какъ статуя на пьедестал, казался однимъ изъ тхъ ужасныхъ идоловъ, которымъ во времена варварства приносили здсь беззаконныя и святотатственныя жертвы.

Движенія разбойника до такой степени были проворны, что откуда Орденеръ ни нападалъ на него, всюду встрчалъ онъ зврскую физіономію и лезвіе топора. На первыхъ же порахъ онъ былъ бы изрубленъ въ куски, если бы по счастливому вдохновенію не накинулъ плаща на свою лвую руку, для того чтобы подставлять этотъ разввающійся щитъ безчисленнымъ ударамъ разъярившагося врага.

Въ продолженіе нсколькихъ минутъ неслыханныя усилія обоихъ противниковъ ранить другъ друга оставались тщетными. Срые пылающіе какъ угли глаза малорослаго выкатились изъ орбитъ. Удивленный столь энергичнымъ и смлымъ сопротивленіемъ повидимому столь слабаго врага, онъ перешелъ отъ дикой насмшливости къ мрачному бшенству.

Свирпая неподвижность чертъ лица чудовища, невозмутимое спокойствіе физіономіи Орденера составляли страшный контрастъ съ проворствомъ ихъ движеній и стремительностью нападеній.

Въ зал не слышно было другого шума, кром стука оружія, безпорядочныхъ шаговъ молодого человка и тяжелаго дыханія сражающихся, какъ вдругъ малорослый испустилъ страшный ревъ.

Топоръ его запутался въ складкахъ плаща. Онъ напрягъ вс свои силы, яростно замахалъ рукой, но еще больше запутывалъ рукоять и лезвие въ плащ, который, съ каждымъ усиліемъ его еще крпче обвивался вокругъ топора.

Свирпый разбойникъ почувствовалъ наконецъ саблю противника у своей груди.

— Еще разъ говорю теб, - закричалъ Орденеръ, торжествуя побду, — отдашь ты мн желзный ящикъ, который ты укралъ такимъ подлымъ образомъ?

Одну минуту малорослый хранилъ молчаніе, потомъ заревлъ:

— Никогда, будь ты проклятъ!

Орденеръ продолжалъ, все грозя саблей жизни побжденнаго:

— Подумай!

— Нтъ, я ужъ сказалъ теб: не отдамъ, — повторилъ разбойникъ.

Благородный молодой человкъ опустилъ свою саблю.

— Ну, — сказалъ онъ, — освободи топоръ изъ складокъ плаща и будемъ продолжать бой.

Презрительный хохотъ былъ отвтомъ чудовища.

— Щенокъ, я не нуждаюсь въ твоемъ великодушіи!

Прежде чмъ удивленный Орденеръ усплъ обернуться, онъ сталъ ногой на плечо своего великодушнаго побдителя, и однимъ прыжкомъ очутился въ двнадцати шагахъ отъ него.

Другимъ прыжкомъ онъ вскочилъ на Орденера и повисъ на немъ подобно пантер, впившейся пастью и когтями въ бока громаднаго льва. Ногти его вонзились въ плечи молодаго человка; кривыя ноги стиснули бедра, и Орденеръ увидалъ надъ собой свирпое лицо съ окровавленнымъ ртомъ и зубами хищнаго звря, готовыми терзать его тло.

Чудовище хранило молчаніе; ни одно человческое слово не вырвалось изъ его задыхающагося горла и только глухой ревъ, смшанный съ хриплыми яростными криками, выражалъ его бшенство. Разбойникъ былъ отвратительне дикаго звря, чудовищнй демона; это былъ человкъ, въ которомъ не оставалось ничего человческаго.

Орденеръ пошатнулся подъ тяжестью малорослаго и упалъ бы отъ неожиданнаго толчка, если бы сзади не поддержала его широкая колонна друидическаго памятника. Онъ устоялъ на ногахъ, полусогнувъ спину и задыхался въ объятіяхъ непримиримаго врага. Чтобы составить себ малйшее понятіе объ этомъ страшномъ момент борьбы, надо знать, что только что описанная нами сцена была дломъ еле измримаго промежутка времени.

Мы сказали, что молодой человкъ пошатнулся, но онъ не дрогнулъ и только поспшилъ мысленно проститься съ Этелью. Эта мысль любви была какъ бы молитвой, она вернула ему силы. Охвативъ чудовище обими руками и взявъ клинокъ сабли по середин, онъ приставилъ конецъ ея перпендикулярно къ спинному хребту разбойника.