Горецъ схватилъ свою шапку и надвинувъ ее на глаза, искоса взглянулъ на незнакомца. Затмъ, нагнувшись къ рыбаку, онъ шепнулъ ему отрывистымъ тономъ:

— Молчи!

Рыбакъ покачалъ головой.

— Эхъ, братъ Кенниболъ, какъ рыба ни молчитъ, а все попадетъ въ вершу.

На минуту водворилось молчаніе. Братья выразительно переглянулись; дти ощипывали перья лежавшей на стол куропатки; хозяйка насторожила уши, а Орденеръ молча наблюдалъ за всми.

— Если вы плохо поужинаете сегодня, — произнесъ вдругъ охотникъ, очевидно желая перемнить предметъ разговора: — за то съ лихвой наверстаете завтра. Ну, братъ Брааль, лови теперь кита, я общаю теб медвжьяго сала на приправу.

— Медвжьяго сала! — подхватила Маасъ. — Такъ ты встртилъ медвдя въ окрестностяхъ?.. Ну, ребятишки, Патрикъ, Регнеръ, не смть выходить изъ хижины… Медвдь какъ разъ сцапаетъ!

— Успокойся, сестра, завтра вамъ уже нечего будетъ его бояться. Я дйствительно встртилъ медвдя въ двухъ миляхъ отъ Сурба, и притомъ благо медвдя. Мн показалось, что онъ тащилъ человка, или скоре какое-то животное. Но нтъ, скоре это былъ козій пастухъ, они вдь одваются въ звриныя шкурки. Впрочемъ, издалека-то порядкомъ ничего не разберешь… Меня удивило только одно обстоятельство, что медвдь тащилъ свою добычу на спин, а не въ зубахъ.

— На спин, братецъ?

— Да, на спин, и повидимому добыча то была мертвая, такъ какъ не пыталась даже защищаться.

— Но, — разсудительно замтилъ рыбакъ: — если бы добыча была мертвая, какимъ образомъ могла она держаться на спин медвдя?

— Въ томъ то и штука, ну да впрочемъ, это была послдняя добыча мишки. Прійдя въ деревню, я сговорился съ шестью надежными товарищами и завтра, сестрица Маасъ, у тебя будетъ самая роскошная медвжья шкура, которая когда либо рыскала по снжнымъ горамъ.

— Берегись, братецъ, — сказала жена рыбака. — Нтъ ли тутъ какой нечисти. Можетъ быть этотъ медвдь дьяволъ…

— Да ты никакъ ошалла? — смясь перебилъ горецъ. — Чтобы дьяволъ оборотился въ медвдя! Въ кошку, обезьяну, еще туда-сюда, статочное дло; но въ медвдя!.. Клянусь святымъ Эльдономъ Заклинателемъ, за такое суевріе тебя засмютъ дти и старыя бабы!

Маасъ смущенно потупила голову.

— Братъ, ты былъ моимъ покровителемъ, пока я не вышла замужъ. Поступай какъ внушитъ теб твой ангелъ хранитель.

— А гд же ты встртилъ медвдя? — спросилъ горца рыбакъ.

— По дорог отъ Сміазена къ Вальдергогу.

— Вальдергогъ! — повторила Маасъ, осняя себя крестнымъ знаменіемъ.

— Вальдергогъ! — повторилъ Орденеръ.

— Однако, дружище, — замтилъ рыбакъ: — Надюсь, ты не ходилъ въ Вальдергогскую пещеру?

— Я! Избави Боже! Туда шелъ медвдь.

— Такъ завтра ты туда пойдешь разыскивать его? — съ ужасомъ воскликнула Маасъ.

— Съ чего ты это взяла? Возможно ли, чтобы медвдь устроилъ свое логовище въ той пещер, гд…

Онъ замолчалъ и вс трое перекрестились.

— Твоя правда, — замтилъ рыбакъ: — зврь чутьемъ пойметъ въ чемъ дло.

— Добрые люди, — спросилъ Орденеръ: — да чмъ же страшна эта Вальдергогская пещера?

Вс трое съ удивленіемъ переглянулись, какъ бы не понимая смысла подобнаго вопроса.

— Вдь тамъ гробница короля Вальдера? — продолжалъ молодой человкъ.

— Да, — отвтила Маасъ: — каменная гробница, которая поетъ.

— То ли еще тамъ, — замтилъ рыбакъ.

— По ночамъ тамъ пляшутъ кости мертвецовъ, — продолжала Маасъ.

— То ли еще тамъ, — замтилъ горецъ.

Вс замолчали, какъ бы не ршаясь вымолвить слова.

— Ну, — спросилъ Орденеръ: — еще какія чудеса творятся въ этой пещер?

— Молодой человкъ, — важно замтилъ горецъ: — не говорите такъ легкомысленно о томъ, что заставляетъ дрожать такого стараго сраго волка, какъ я.

Молодой человкъ слегка улыбнулся.

— Но мн дйствительно хотлось бы знать, что за чудеса творятся въ Вальдергогской пещер, - возразилъ онъ: — такъ какъ я иду какъ разъ туда.

При этихъ словахъ вс трое окаменли отъ ужаса.

— Въ Вальдергогъ! Съ нами крестная сила! Вы идете въ Вальдергогъ?.. И онъ говоритъ это, — вскричалъ рыбакъ: — такимъ тономъ, какимъ другой сказалъ бы: я иду въ Левичъ продавать треску, или на берегъ Ральфа ловить сельдей! Въ Вальдергогъ! Боже милостивый!

— Несчастный молодой человкъ! — вскричала Маасъ: — Должно быть онъ родился безъ ангела хранителя и ни одинъ святой не покровительствуетъ ему! Увы! Это слишкомъ ясно, онъ повидимому даже не знаетъ своего имени.