Л Н. Толстой
Шрифт:
1817 осенью. Москва. Закладка Храма. Тихоновна прошеніе. Любовь и религi[озное] чувство Татьяны забыто. <Умств> Увлеченiе чувственное.
1818. Собраніе союза благоднствія. Равнодушіе жениха. Отдача въ рекруты. Уходъ въ Оренбургъ.
1819. Мракобсіе. Магницкій. Бунтъ въ Чугуев. <Рылевъ> Разрывъ сватьбы съ Татьяной.
Казни. —
1820 Семеновск[ая] исторія. Пестель въ Петерб[ург]
IV.
1825-й годъ Ноябрь. — Митинька хозяйничаетъ, знакомится съ Муравьевымъ. Открывается новый міръ. Совтуетъ бжать мужику. Мужикъ бжитъ — бдствія. Митинька детъ 14-го Декабря въ Петербургъ, по дорог съ поповичемъ.
Деревня — монахи. —
————
ВАРИАНТЫ.
* № 1.
Такъ что единственный результатъ, который вынесъ Monsier Шевалье изъ своего длиннаго разговора съ новопрізжимъ былъ отнятъ у него Васильемъ. Шевалье фыркнулъ даже и произнесъ sacr'e matin334 такимъ тономъ, что теперь казалось онъ уже [край листа с одним словом оторван].
Возвратившись къ своей супруг, онъ даже сказалъ, ce vieux Monsieur n’a pas l’air comme il faut. Mais du tout du tout.335 Зато онъ похвалилъ дочь и сына. Этакихъ здоровяковъ только въ Сибир можно было выкормить по его мннію; ce sont des gaillards.336 — Шевалье былъ недоволенъ, но, напротивъ, гость только теперь былъ совершенно доволенъ.
«Славный человкъ этотъ Шваль», сказалъ онъ. Только ямщики, вошедшіе теперь, привели было его въ такое затрудненіе по случаю недостатка мелкой монеты, что онъ уже хотлъ бжать мнять въ лавочку, какъ вдругъ блеснувшая мысль о томъ, что несправедливо ему одному быть счастливымъ въ этотъ вечеръ, вывела его изъ затрудненія.
«Вотъ вамъ», сказалъ онъ, таинственно всовывая ямщику въ руку всю 5 рублевую бумажку точно такимъ же образомъ, какимъ онъ длалъ этотъ маневръ съ докторомъ. При томъ же въ скоромъ времени мужики повышли изъ комнатъ, нужнйшія вещи были разобраны, постели постелены, жена перестала возиться и сла возл своего мужа. Не похать ли нынче къ Марь Ивановн? А въ баню? Теб надо отдохнуть, Pierre, сказала она подавая ему трубку, и улыбка сдержанной веселости морщила ея губы. Въ этой улыбк подразумвалось и то, какъ онъ спотыкнулся нынче, и то, что теперь все хорошо, и то, что она его любитъ теперь и любила 40 лтъ и всегда будетъ любить, и то, что она знаетъ, какъ онъ ее любитъ. «Да», отвчалъ мужъ, и такая же улыбка играла на его старческихъ губахъ. <Она знаетъ, думалъ онъ, глядя въ ея <большіе черные> милые срые глаза, она знаетъ, какъ я люблю баню, и знаетъ, что я не поду безъ нея, и хочетъ меня надуть, что ей хочется. Пускай думаетъ, что я врю. Онъ согласился и устроилъ такъ, что съ Сережей похалъ къ Каменному мосту.>
* № 2.
Но та комната для избранной молодежи (хоть не молодежи, потому что тамъ бываютъ люди 45 и 55 лтъ), но для избранныхъ веселыхъ мущинъ, имющихъ что-то. Въ чемъ состоятъ условія избранія, мн бы было очень трудно сказать, хотя я очень хорошо зналъ избранныхъ. Не богатство, не знатность, не умъ, не веселость, ни французскій языкъ, а что-то такое. Я зналъ очень многихъ мущинъ, горячо желавшихъ утвердиться въ этой комнат и предлагавшихъ шампанское во всякое время и всегда платившихъ за него (что очень рдко), но не утвердившихся почему-то; шампанское было не то, которое надо было, и не такъ предложено и не во время — не въ тактъ однимъ словомъ; я зналъ другихъ, сгоравшихъ желаніемъ быть принятыми въ число избранныхъ, отлично выражавшихся на французскомъ язык, представлявшихъ изъ себя развратниковъ, но опять не въ тактъ, и выходило такъ, что то самое, чмъ эти люди хотли заслужить избраніе, послужило имъ укоромъ, и они удалялись въ большую залу и зимній садъ.
Другіе, напротивъ, не имли, казалось, ничего, не имли ни ума, ни имени, ни веселости, ни молодости, ни даже денегъ и были самыми коренными жителями «комнаты». Со временемъ придется съ однимъ изъ нашихъ героевъ побывать въ «комнат», и тогда читатель, надемся, пойметъ вс ея таинства. — Теперь прислушаемся только къ тому, что говорилось въ ней по возвращеньи Г-на <Шевалье> Ложье. — Увряю васъ, читатель, что я по французски выражаюсь очень хорошо, а написать могъ бы разговоръ даже и очень, очень недурно, поврьте мн; поэтому не буду писать разговоръ этотъ на томъ язык, на которомъ онъ происходилъ, а передамъ его по русски, что и буду длать впродолженіи всей этой исторiи. «А вы любите свжихъ женщинъ, М <Шевалье> Ложье, я знаю», — сказалъ одинъ изъ гостей.
* № 3.
<Глава 3.>
Молва о прізд Лабазовыхъ произвела другое впечатлнiе въ клуб. —
«Въ клуб». Легко сказать «въ клуб», но объяснить читателю вполн значеніе этаго заведенія, значеніе каждой комнаты, отъ швейцарской до разговорной «умной» комнаты и вс силы ума и сердца, сосредоточенные и переплетенные въ этомъ общественномъ заведеніи — дло великой трудности, которое мы постараемся совершить опять таки въ свое время, когда мы послдуемъ въ это знаменитое заведеніе за однимъ изъ нашихъ героевъ. Для поверхностнаго наблюдателя покажется все очень просто, но почему въ швейцарской одинъ старичекъ, котораго входъ въ заведеніе возвщенъ громкими двумя звонками, чешется своимъ гребнемъ и спрашиваетъ швейцара «Шлёпинъ здсь ли?» а другой, юноша, красня ходитъ по комнат, ожидая, чтобъ его записали, и швейцаръ напоминаетъ ему, что надо отдать шляпу? почему эти господа съ прізжимъ изъ Петербурга сидятъ на диван въ первой комнат и не играютъ, a другіе садятся во второй комнат и требуютъ картъ, третьи у стеклянныхъ дверей, четвертые въ бильярдной, а пятые въ колонной? Почему у шести или семи столовъ не достаетъ партнеровъ, а партнерамъ въ одно и тоже время недостаетъ партій? Почему этотъ юноша, выйдя изъ инфернальной комнаты, находится въ испарин и стъ уже восьмую грушу, и почему этотъ старецъ оглядываетъ второй разъ груши и всетаки не беретъ ни одной, а проходитъ въ сосднюю благовонную дверь, даже не кивая головой въ отвтъ на подобострастное здорованье маленькаго сморщеннаго благовоннаго лакея? почему у господъ адъютантовъ, въ бильярдной играющихъ въ табельку, стоитъ налитое шампанское, которое они не пьютъ, а въ колонной въ дверяхъ стоитъ мущина, ковыряющій въ зубахъ и жадно смотрящій на одного изъ игроковъ? почему эти два мущины отлично играютъ въ пирамидку, и никто не смотритъ на нихъ, и почтительная и большая публика молчаливо возсдаетъ на высокихъ диванахъ, чтобы созерцать игру старца, едва едва попадающаго кіемъ въ шаръ и, прихватываясь за бортъ, сменящаго вокругъ бильярда? почему въ газетной одинъ юноша перебираетъ вс журналы, не читая ни однаго, а одинъ старецъ генералъ, глядя сквозь лорнетку на газету, сидитъ долго на одномъ мст, не перевертывая страницы? Почему нкоторые мущины смло и прямо входятъ въ разговорную комнату, требуя чаю или трубку, a другіе, постоявъ у дверей съ видимымъ желаніемъ войти, отходятъ назадъ? Все это обнять очень и очень трудно. Молва о прізд Лабазовыхъ, переданная между игрой въ табельку адъютантамъ, пившимъ шампанское, быстро пробжала по всмъ комнатамъ. Иванъ Васильичъ Пахтинъ, сидвшій не играя подл стола, съ которымъ, ежели мы пробудемъ нсколько времени въ Москв и будемъ обращаться въ порядочномъ обществ, намъ нельзя не познакомиться, услыхавъ это извстіе, почувствовалъ тотчасъ-же безпокойство въ ногахъ и необходимость пройтись по заламъ. Проходя по стеклянной комнат, онъ подошелъ къ одному генералу и поинтересовался узнать о здоровьи больной невстки генерала — Графин было гораздо, гораздо лучше, чему онъ былъ очень, очень радъ. А Генералъ не слыхалъ, что пріхалъ Лабазовъ.
— Что вы говорите? вдь мы старые пріятели. Какъ я радъ. Ахъ, бдный, что онъ выстрадалъ! его жена писала разъ моей жен. Но генералъ не досказалъ, что она писала, потому что его партнеры, разыгрывавшіе безкозырную, сдлали что-то не такъ. Говоря съ Иваномъ Павлычемъ, онъ все косился на нихъ, но теперь уже совершенно бросился къ нимъ и стуча по столу, доказалъ таки, что надо было играть съ семерки. Иванъ Павлычъ прошелъ дальше, тоже между разговорами сообщилъ двумъ, тремъ почтеннымъ людямъ свою новость. (Иванъ Павлычъ по годамъ и положенью находился на распутьи между молодымъ и почтеннымъ человкомъ; онъ былъ статской совтникъ и когда танцовалъ, то уже улыбался и разсказывалъ про это.)