–  «Нехорошие люди» - это ты?

Вспыхнув, мать воскликнула:

–  Что ли, обезумела? Маленькая дрянь! Как ты смеешь подозревать меня? И прикройся быстро - нечего блистать телесами.

Дочку передёрнуло, и она, поправив тунику, наклонившись, цапнула горшок и молниеносно, со всего размаха, выплеснула его содержимое Антонине в лицо. Женщина стояла в недоумении, и по ней стекала моча с какашками.

Испугавшись собственного поступка, девочка заплакала, убежала в спальню и, стеная, забралась под кровать.

Но жена Велисария не пошла за ней и не отлупила. Только грязно выругалась, процедила сквозь зубы: «Ты ещё попомнишь… Даром не пройдёт…» - сбросила с себя нечистоты и покинула детскую.

В первых числах мая возвратился супруг. Он приехал из Африки раздражённый, усталый, чёрный от загара и нервотрёпок, говорил, что его ливийский триумф может быть разрушен, как дворец из песка: вылепили мокрым - и стоял, а песок подсох, и дворец посыпался… Спрашивал Прокопия:

–  Ты учёный, историк, объясни, для чего нужны наши все усилия, устремления, цели? Я сражаюсь, бьюсь, достигаю победы напряжением сил, страшными потерями, а проходит время, и победа оказывается провалом, никому не нужным деянием, новые чужие победы заслоняют её. Для чего же, получается, жить?

Тот глядел, кося правым глазом. Отвечал негромко:

–  В материальном мире всё конечно и тленно. Ибо развивается от рождения к смерти. Все умрём. И страдания наши сгинут навсегда. Но не следует из этого, что и жить не надо. Бог даёт нам жизнь, зная, для чего. Мы лишь выполняем волю Его. Каждый - что ему предписано. Ты - вести за собой полки, покорять народы, добывать славу василевсу, я - описывать это на пергаментах, чтоб увековечить, рассказать потомкам. Те прочтут и узнают о нас с тобой.

–  «Покорять народы, славу добывать…» Но ведь слава - дым!

–  Уж какая есть. Долг превыше всего. Мы не можем знать Общий Замысел Всемогущего. Мы несём наш крест, как Учитель нёс его на Голгофу.

–  Но ведь Он-то знал, что воскреснет!

–  Мы воскреснем тоже - в памяти людской.

Отдохнув немного, полководец принялся опять готовить наступление на Неаполь. С Антониной говорил как-то безразлично, слушая вполуха. Даже переспрашивал:

–  Улиарис? Учинил резню? А-а, по пьяной лавочке… Македонию? Ах, она бедняжка… Царствие небесное!

На стенания дочки тоже реагировал несколько рассеянно:

–  Да, я знаю, знаю, голуба. Македония покинула нас… Ничего, крепись. Все под Богом ходим. Раз её прибрал - значит, так хотел.

Но однажды всё-таки спросил у Прокопия:

–  Что тут приключилось без меня с Македонией? Не могу понять.

Секретарь потупился:

–  Ничего не ведаю. Спал, не слышал. Россказням не верю.

–  Да какие ж россказни?
– не сдавался Лис.

–  Лучше промолчу. Мне пока жить не надоело.

–  Я приказываю тебе.

Но историк из опаски не подчинился:

–  Говорю: не ведаю! А тем более, не свидетель, свечку не держал, не располагаю уликами… Удивительно только: как один пьяный Улиарис, инвалид безрукий, порешил сразу пятерых, в том числе и таких могучих, как Евгений с Ираклием! Я не представляю.

Полководец подёргал себя за ус, взвешивая сказанное. Наконец, спросил:

–  Думаешь - она?

У Прокопия даже голова ушла в плечи:

–  Что ты, что ты, разве можно такое думать?!

–  А-а, боишься… Запугала всех. Господи, на ком я женат! Ангел с виду, чистое создание, а на деле… Почему я в неё влюбился? Как ты думаешь? Понимаю ведь, что мерзавка, гнусь, а прогнать, расстаться не могу совершенно. Вроде зачарован.

Тот кивнул несмело:

–  Не исключено, что заворожила. Ведь она и её могучая покровительница не чужды гаданий, составления снадобий… Ах, не дай Бог попасть на такую!

Лис взглянул на него с улыбкой:

–  Старый холостяк! Ты умнее всех, потому что не женишься.
– Лихо подмигнул: - Но, с другой стороны, не перестаю удивляться, как ты можешь обходиться без дам?

–  Я уже привык, - скромно проговорил летописец.

Антонина появилась в спальне у мужа на четвертые сутки после его приезда. Он лежал на постели под лёгким покрывалом, положив на него могучие руки. И смотрел на жену устало, вроде в полудрёме. Та присела на край одра, скромная, невинная, глаз не смея поднять. Мягко произнесла:

–  Ты меня забыл… У тебя кто-то появился?

Велисарий посопел и ответил:

–  Появился. Давно. И надолго - ратная работа!

–  Понимаю, милый. Но и прежде был в военных заботах, а со мной общения не бросал. По три раза в сутки порою…