Белорусские поэты (XIX - начала XX века)
вернуться

Богданович Максим Адамович
Шрифт:

«Больше всего на свете желаю я…»

Больше всего на свете желаю я, Чтобы у меня был свой ребенок — Маленькая дочушка-несмышленыш, Аня Максимовна, Такая красивенькая, Тепленькая, мокренькая, С черными волосиками и бровками, С темно-карими глазками, А ручки — как бы перетянутые нитками. Совсем такая, как вы, Когда вы были маленькой девчонкой. 1912 или 1913 (?)

«Буду сниться днями и ночами…»

Буду сниться днями и ночами. И приду. Люблю, и ты люби. Хочешь — душу растопчи ногами, Хочешь — мучай, хочешь — погуби. 1912 или 1913 (?)

«Муар…»

Муар Двумя цветами Переливается, И видно всем, Где начинается и где кончается какой; А всё ж таки межу меж ними Чертою твердой Не провести. На сердце — боль. И никогда С душою вашей так не сольется Моя душа. Конец. 1913 (?)

«Темноокая пани, конец!..»

Темноокая пани, конец! Есть подобие ваших очей — Звезды темные, что невзначай Загораются в мраке ночей. Темноокая пани, они Так красивы в чудесный тот миг, И не хуже ваших очей, Если ярко сверканье у них. Темноокая пани, скажу: Я на этом огне не сгорю — Много в мире есть разных огней, Все они входят в душу мою. 1913 (?)

ПРОСТЕНЬКИЙ СТИШОК

Ночной неяркой радуги колечко Края луны чуть зримо обвело. Его порой не каждый и приметит: На небесах и на земле — светло. Ночной неяркой радуги колечко! Ты потому и нравишься так мне. Ведь у меня одна с тобою доля — Сиять чуть зримо в синей вышине! 1913 (?)

ВОРОЖБА

Всё стихло — шум дождя и грома грохотанье. Блеск синей молнии уже не режет высь. Клубами в небесах обрывки туч свились, Как мягкий воск в воде, налитый для гаданья. Что эта ворожба сулит земному лону? Взгляни ж, как брызнули в просветы облаков Горячие лучи — и пояс в семь цветов Повис, сияющий, в лазури небосклона. 1913 (?)

СОНЕТ («Манящие глаза сияют мне…»)

Манящие глаза сияют мне, Даря волшебную улыбку, губы Открыли белые прямые зубы… Слова теплы… Кровь буйствует в огне. Обман? Иль я с мечтой наедине? Иль верить милым обещаньям любо? А может, жар, что обжигает грубо, Скрывает холод ледяной на дне? Вот так подчас над сонною землею Дугою искрометной золотою Прорежет мглу горящий метеор. Разбрызгивая искры, он несется, Звезды блестящей отражает взор, А в глубине холодным остается. <1914>

«Ты долго сидела за столом…»

Ты долго сидела за столом, Недвижно, в оцепененье, И было слышно в тишине, Как маятник отсчитывает время, Как дробный дождь сечет оконные стекла И в желобе журчит струя воды. А ты всё сидела… Не хватало сил Отвести глаза От черной рамки в газете — Бездонного колодца, До края полного страдания и слез. <1914>

ЭМИГРАНТСКАЯ ПЕСНЯ

Есть на свете такие бродяги, Что не верят ни в бога, ни в черта, Любы им пестрокрылые флаги Кораблей океанского порта. Им ведь некого дома покинуть, Да и дома у них не бывает, Безразлично им — жить или сгинуть, Об одном они жадно мечтают: Побывать в городах незнакомых, Испытать там и счастья и горя, И погибнуть в пучинах соленых Белопенного синего моря. Ну, а мы — не об этом мечтаем, Нас не радует новое небо, Мы с родным не расстались бы краем, Если б в нем было вволюшку хлеба. Нам сквозь бурное улиц кипенье И сквозь гул человеческой лавы Снится Неман, родное селенье И огни портовые Либавы. 1914

МЕЖИ

Простор бескрайный огляни кругом: Вон обступили каждый дом Заборы с острыми гвоздями, Они усыпаны стеклом. Смотри: в просторах, за селом, Межами Поделены колосья на полях, Канавы вырыты в лесах, И стопудовые у всех границ каменья Среди лугов бескрайных залегли. Штыков ряды по всем краям земли Горят и смотрят в диком рвеньи На государственный рубеж. И видишь: сколько всюду меж! Безмерны вольные просторы Святой земли, — а человек Заборы строил, рвы копал за веком век, Он, как лиса, зарылся в норы И там пугливо жил — один, Дрожащий, как листва осин, Неверный, бессердечный, жадный. Всегда злорадный, Для всех чужой, совсем чужой, За изгородью, за межой. А что за этими межами! Гниет в труде безмерном тут Голодный, обнищалый люд, Который сильными руками Богатство мира сотворил — Равнины пашнями покрыл, Чугунке путь он пробивает, Заводов трубы поднял он до звезд, А сам давно ослеп от слез И помощи не ожидает. Смотри: по всей земле святой Волной широкой золотой Без края блещет хлеба море, Цветут луга, шумят леса… Повсюду есть богатство и краса, А люди гибнут в голоде и горе, Во тьме, от холода дрожа, И всюду — ров, забор, межа. 1914