— Ist so genau! (Так точно, господин капитан!).

— Выступаем в 21 час местного времени. Время на выполнение операции 48 часов. Отход к месту дислокации осуществляется автономно. К месту пересечения линии фронта в деревне Поймище мы будем доставлены автомобильным транспортом 26 автоотряда. В 18–00 построение всего личного состава для досмотра. Все господа офицеры, с нами Бог!

В такие минуты я очень остро чувствовал себя причастным к глобальным переменам на фронте, и это вдохновляло меня на новые подвиги. Исполнив это задание, мы не только срывали планы большевиков, но и спасали многие, многие жизни наших солдат и офицеров, брошенных в эту мясорубку.

Как и приказывал капитан Крамер в 18–00 весь личный состав разведроты собрался в месте построения. Камуфляж, вооружение, средства связи, взрывчатка и продукты питания лежали на плащ-палатках Цейтбан-34, указывая на готовность диверсионного подразделения к выполнению операции.

— Так господа солдаты и офицеры, напоминаю, выход в 21–00. Всем спать, подъем в 20–45. Вольно!

Крамер был из тех командиров, который всегда перед операцией давал своим подчиненным отдохнуть. Подобная практика всегда применялась в диверсионных подразделениях Англии и специальных войсках НКВД Советского Союза, что давало диверсантам дополнительные силы к выполнению поставленных задач.

Тремя грузовыми автомобилями рота была доставлена в деревню Сертея. Здесь под покровом ночи рота разделилась на три группы и приступила к выполнению намеченного плана. Крамер в составе своего боевого подразделения вышел вдоль Западной Двины в сторону Крестов. Вторая группа выдвинулась северо-западней Крестов и приступила к выполнению задачи по подрыву железнодорожного полотна на этом перегоне.

Моей группе предстояло выдвинуться на север и, пройдя тылами большевиков, выйти к городу Торопец. Несмотря на конец марта, температура по ночам доходила до — 15 градусов мороза. Снег, подтаявший на весеннем солнце, вечером превращался в такую прочную корку, которая так и норовила разрезать ноги своими острыми кромками.

Тем временем, как группы «А» и «В» вступили на вражескую территорию, нам еще предстояло двигаться в полосе обороны 183 артиллерийского полка, расположившегося на левом берегу Двины. По всему берегу шли многочисленные траншеи и минометные гнезда нашей обороны.

Двигаясь берегом, мы через два часа такого движения вышли к устью реки Межа, где по льду под покровом ночи переправились на левый берег в район деревни Бобова Лука. Передовые отряды обороны большевиков стояли всего в сотне метрах от кромки воды. Вся эта территория была опутана кольцами Бруно и колючей проволокой, представляя собой еще и непроходимые заминированные препятствия.

В составе пятнадцати человек мы незамеченными все же пробрались в тыл передовых частей и болотом прошли в глубокий тыл противника, оставляя передовые дозоры за своей спиной.

Несколько часов мы пробирались через леса, утопая снегу по пояс, пока не подошли к намеченной цели удаленной всего лишь на несколько километров от передовой. Перед намеченной акцией было необходимо отдохнуть, и я отдал приказ на привал. Выставив сторожевые дозоры, мы сняли амуницию и, подкрепившись, слегка перевели дух. В свете фонаря я достал из планшета карту местности и, сориентировав её по компасу, точно определил направление движения.

Солнце уже начало свое движение по утреннему небосклону, предвещая хороший день. В условиях освещенности наше передвижение имело огромную опасность для группы. Вполне можно было нарваться на большевистские дозоры и пасть смертью героя, так и не выполнив поставленной командованием задачи.

— Всё, отдых! Маскируемся до вечера. Густав, станцию на связь.

Обер-ефрейтор Густав Манц скинул со спины радиостанцию, установил её в режим связи. Уже через несколько минут мы знали, что остальные группы точно так же как и мы находятся в условиях привала до наступления темноты. Несмотря на кромешные сумерки, нам все же удалось найти подходящее место в густых зарослях кустарника. Справа метрах в трехстах была небольшая деревня Барсуки, в которой пока никаких признаков жизни не просматривалось. Слева было болото, и черная стена весеннего леса мимо, которого сквозь укатанный грязный снег прорисовывалось нечто наподобие дороги, усеянной конским навозом. Судя по его количеству, можно было определить не только количество войск прошедших по этому участку, но даже наличие хорошего качественного фуража.

Разведгруппа рассредоточилась по лесному массиву и, лежа в снегу, перешла в режим ожидания. Решив осмотреться, я один подполз к дороге, чтобы своими глазами увидеть идущие к фронту следы. По всей видимости, еще вечером по дороге прошли русские танки, так как снег был основательно притоптан широкими гусеницами.

Вдруг от крайней русской хаты отделились две фигуры, которые не спеша ехали на конях, разговаривая между собой. Взглянув в бинокль, я увидел двух русских связистов. По бокам их лошадей свисали полевые катушки с телефонным проводом. Вероятно, они устанавливали связь или же доставляли кабель ближе к передовой. Обернувшись, я увидел, как Генрих, лежа в снегу, показал мне, проведя ребром ладони себе по горлу, что он готов убрать «Иванов». В то время в планы группы не входило наше обнаружение, поэтому я неодобрительно покачал головой и уткнулся лицом в снег, слившись с окружающим ландшафтом. Дождавшись, когда большевики проедут мимо, я тут же вернулся к своей группе в заросли.

— Так, так, так, господа диверсанты! Местность просматривается на расстоянии километра. Ждать покрова ночи, означает потерять драгоценное время. Я предпочитаю прибыть на место операции за несколько часов, чем догонять наш эшелон по шпалам. Я предлагаю, разбиться на три группы и кромкой леса обогнуть эту деревню, где возможно даже стоят русские тыловые части. Нам ни в коем случае нельзя вызвать даже подозрение о своем присутствии здесь в глубоком тылу «Иванов». Они мгновенно перекроют нам все доступы к железной дороге, и тогда приказ ставки будет сорван. Ты, Генрих, берешь свою штурмовую группу и обходишь деревню справа. Я с группой Вольфганга обхожу деревню по левому флангу. Дистанция между группами триста метров.