Можно было возвращаться домой и сразу выходить в исследовательский маршрут. [368]

Карта северной земли

В самый большой маршрут

Полумесячное затишье погоды кончилось в день нашего возвращения с острова

Большевик на базу.

Мы в этот день стремились достигнуть восточной части островов Седова, чтобы

здесь разбить наш последний лагерь перед домом. Однако еще до подхода к островам

мы начали тревожно поглядывать на небо и поторапливать собак.

На бледной лазури неба появились хорошо знакомые нам чечевицеобразные

облака. Своей формой они вернее всего напоминали дирижабли: края облаков,

обращенные к юго-востоку, были закруглены, а противоположные концы слегка

вытянуты и заострены. Словно многочисленная воздушная эскадра, облака часа два

неслись по небу, почти не нарушая интервалов своего строя и не теряя формы. Потом

они начали все более вытягиваться, их закругленные края завернулись вниз. Теперь

облака напоминали уже каких-то громадных животных с поджатыми хвостами,

стремительно убегавших от смертельной опасности.

Нас все еще окружали тишина и покой. Но мы прекрасно знали, что означают эти

перемены на небе. Вряд ли в Арктике существует более верный признак предстоящей

резкой смены погоды. Нас еще ни разу не обманывало ни [369] появление таких

облаков, ни их превращения. Они свидетельствовали о том, что где-то в верхних слоях

атмосферы уже бушует шторм. С часу на час надо было ждать, что он захватит и

нижние слои. Мы даже знали, что шторм налетит с юго-востока, так как именно с этой

стороны облака вначале имели обтекаемую форму.

Термометр показывал — 39°. При такой температуре предстоящую непогоду

лучше всего было ожидать дома. Выбравшись на острова Седова, мы не разбили лагерь,

как намеревались раньше, а только дали собакам небольшую передышку, после чего

сделали сверхплановый 30-километровый переход к базе. Последние десять километров

шли в начавшейся метели, хлеставшей нам в спину. После полуночи, когда мы сидели в

нашем домике, а собаки лежали в укромных, заветренных уголках, жестокий шторм

разыгрался уже в полную силу.

Так начался новый период метелей. Опять почти три недели бесновалась Арктика.

Только иногда на короткое время ветер замедлял свой стремительный полет. Метель

словно захлебывалась своей яростью, — так внезапны были эти минуты затишья. Как

бы передохнув, вьюга вновь затягивала свою волчью песню или свистела на разные

голоса; неслись новые и новые тучи снежной пыли, совершенно заволакивая солнце. И

казалось, что не будет конца ни ветру, ни метели.

Правда, до 10 апреля непогода мало нас беспокоила. Выход в маршрут был

намечен на 11 апреля. Перед большим походом надо было дать настоящий отдых

собакам. И они, невзирая на беспрерывные метели, отдыхали и набирались сил. Около

дома было достаточно укромных уголков для защиты от непогоды. На обратном пути с

острова Большевик мы с Журавлевым добыли еще одного медведя, и свежего мяса

было вдоволь. Сами мы не сидели без дела: перетягивали сани, меняли стальные

подполозки, приводили в порядок лыжи, чинили обувь, одежду и собачью сбрую,

взвешивали и упаковывали продовольствие, проверяли снаряжение.

Поход предстоял серьезный. Подготовка к нему требовала много внимания. Мы

вновь и вновь проверяли приборы, инструменты и свои расчеты. Мысль о том, не

забыть бы чего-нибудь, не допустить бы неправильных расчетов, не давала нам покоя.

Даже глубокой ночью, разбуженные воем ветра, мы думали о предстоящем походе и

нередко, вспомнив о чем-либо необходимом, вставали с постели и записывали, чтобы не

забыть наутро. Свирепая метель, изо дня в день бушевавшая за стенками домика, мало

беспокоила нас, была пока что безразличной. [370]

А Вася Ходов даже радовался непогоде. Дело в том, что в период затишья наш

ветряной двигатель не работал. За время нашего похода на остров Большевик

аккумуляторная батарея совсем выдохлась. Чтобы обеспечить работу радиостанции,

Вася ежедневно «гонял» давно забытый бензиновый мотор, который доставлял немало

хлопот. Теперь мотор опять был запрятан в склад, ветряк с избыткам давал