— Не беспокойтесь, — ответил Стэникэ и подошел к Иоргу поближе. — А чем же я целый день занимаюсь? Но я попрошу вас еще кое о чем. Знаете, к нему надо то и дело приставать, пугать его возможностью процесса и так далее, и мне приходится манкировать своими де­лами. Сейчас я немножко без денег, не можете ли вы дать мне двести лей? Гарантирую, что принесу вам продлен­ный контракт.

Иоргу, как и подобало коммерсанту, поразмыслил, слегка сдвинув брови, потом опять придал им обычное положение:

— Идет!

— Ура, выпьем еще бокал! — воскликнул Стэникэ. — Вы и не представляете себе, что такое контракт на это по­мещение. Какие дела здесь вершатся, ведь это прямо узловая станция! Чертов старик!

— Какой старик? — спросил Феликс, которого заин­тересовало, как зовут чертова старика.

— Ха-ха-ха, вы что, не знаете? — расхохотался Стэ­никэ. — Помещение — собственность дяди Костаке, а домнул Иоргу его арендует. Домнул Иоргу, позвольте вам представить племянника Костаке.

Домнул Иоргу протянул руку и весьма почтительно, по-купечески поклонился:

— Счастлив познакомиться. Прошу еще заходить к нам.

«Заняв» двести лей, Стэникэ вместе с Феликсом и Джорджетой вышел из комнаты. Феликс с удивлением увидел, что большой зал, где раздавались звуки вальса, уже полон хорошо одетыми людьми. Почти на каждом столике в ведерке со льдом стояло шампанское. Все взоры обратились на Джорджету, и какой-то господин даже сде­лал ей отчаянный знак, но девушка равнодушно пожала плечами. Стэникэ подозвал извозчика, и они втроем сели в экипаж.

Пока они ехали, Стэникэ все толкал локтем Феликса и подмигивал ему, что означало: «Поезжай с ней, не будь дураком!»

Джорджета и виду не подала, что заметила маневры Стэникэ, и лишь иногда дружелюбно взглядывала на Фе­ликса. Стэникэ под каким-то предлогом сошел в центре, а девушка попросила отвезти ее домой. Она жила на бульваре Елизаветы, близ парка Чишмиджиу. Феликс от вина слегка опьянел и уже утратил всякую щепетильность. Он не отступил бы и перед ночным приключением. Но все же ему было не совсем ясно положение этой девушки в обществе. Не вызывало сомнений, что она куртизанка, но ведь и здесь существуют неисчислимые градации. Джорджета выглядела такой утонченной, и он боялся, что совершит грубость, если попытается зайти к ней. Они со­шли перед довольно красивым трехэтажным домом. «Нет, конечно, эта девушка не какая-нибудь профессионалка лю­бовных дел», — подумал Феликс. Джорджета взглянула наверх и сказала, не уточняя:

— Я живу здесь!

В душе Феликса вспыхнула короткая борьба между врожденной порядочностью и подстрекательствами Стэ­никэ. Застенчивость победила, и Феликс сказал:

— Извините, я должен идти!

Джорджета посмотрела на него с нежностью, но так благопристойно, что опасения Феликса сделать ложный шаг возросли еще больше.

— Когда захотите повидать меня, приходите, — при­гласила его девушка. — После полудня я всегда дома, моя квартира — на втором этаже.

Они протянули друг другу руки. На минуту Феликса снова охватили колебания: поцеловать ей руку или только пожать? Он окинул взглядом пустынный бульвар. Если эта девушка — погибшее созданье, то, поцеловав ей руку, он выставит себя на посмешище, если нет, то не поцело­вав, обидит ее. Джорджета смеялась и ясным взглядом смотрела ему в лицо, пока Феликс в нерешительности сильно пожимал ее руку. В конце концов Феликс все же поцеловал ей руку и поспешно ушел. Девушка, не догады­вавшаяся о его сомнениях, поглядела ему вслед и вошла в дом, тихонько насвистывая шансонетку. «Милый маль­чик!» — думала она, поднимаясь по лестнице.

XI

Утром Марина рассказала Феликсу о тех неприятно­стях, которые Симион причиняет своей семье. Недавно он ушел из дому, и его с трудом нашли. Аглае решила пригласить более опытного врача, так как Симион стал очень беспокойным и не желал ни минуты сидеть на месте.

— Вот они, грехи-то! — сказала в заключение Ма­рина. — Теперь бог его и наказывает!

Феликса больше всего поразило даже не то, что про­изошло со стариком, а злобный, мстительный тон Ма­рины. «Странная семья, — подумал он. — Между ними не существует никакой взаимной любви, каждый ненавидит другого и клевещет на него». Любопытство и жалость по­буждали Феликса пойти взглянуть на Симиона, но, вспомнив о той антипатии, которую питала семья Туля к Отилии и к нему самому, он отказался от своего наме­рения.

Новые причуды Симиона в сущности не слишком взволновали Аглае, так как она никогда не уделяла мужу большого внимания. Тем не менее все это начинало ей надоедать. Симион ел как волк, но таял на глазах, и взгляд его приобрел какую-то неприятную неподвижность. Он был охвачен лихорадочной тревогой, все время бродил по дому, и это нарушало покой Аглае.

— Да посиди ты хоть минутку, все нервы мне вымо­тал. Когда-то ты вышивал, рисовал и не путался у людей под ногами. Разумный человек бережет свое здоровье, отдыхает. Посмотри, как ты исхудал!

По мнению Симиона, он, применив метод рациональ­ного усиленного питания, укрепил свой организм. От­ныне он обладает колоссальной, геркулесовой силой и чув­ствует, как трещат под ним стул и половицы. Дом и почва находятся в опасности. Поэтому он все время двигается, чтобы израсходовать накопившуюся энергию и довести до нормальных размеров свою мускулатуру.

— Где это ты набрался такой премудрости? — рас­серженно говорила принимавшая его речи всерьез Аглае. — Разве ты не видишь, что от тебя одна тень оста­лась? Я позову доктора, пусть он тебя посмотрит!