– Я тебя внимательно слушаю, – напомнил ей Волконский, не скрывая улыбки, с которой уже устал бороться. Её игра поразительно нравилась ему, хотя по-хорошему за такое поведение нахальную девчонку нужно было немедленно отчитать и выставить за дверь.

– Не торопите, дайте-ка насладиться моментом! – смеясь, проговорила Александра. В глазах её плясали бесовские искорки. – Го-осподи, до чего незабываемое ощущение! Его величество в моей власти! Знаете, даже и не хочется как-то раскрывать вот так сразу все карты! Уж очень сладко осознавать, что успех вашего дела целиком и полностью зависит от меня. Хочется для начала вас немного помучить!

Говоря это, она задумчиво покусывала большой палец, как будто придумывала для него изощрённое наказание. Мишель улыбнулся и демонстративно развёл руками.

– Изволь, вот он я, перед тобой. Встать на колени?

– Ох, до чего заманчиво! Да только что мне это даст, покуда мы наедине? Если расскажу кому – всё равно не поверят! Так что, видимо, придётся обойтись без крайних мер и сказать вам правду просто так, за красивые глаза.

А вот про красивые глаза было лишнее, и прозвучало чертовски двусмысленно, принимая во внимание тот факт, что глаза у Волконского и впрямь были ох какие красивые! Но порог своего девичьего смущения Сашенька переступила, кажется, одновременно с порогом в квартиру Мишеля, так что стесняться своих речей было уже как-то поздновато.

– Ты прямо образец великодушия! – съязвил-таки Мишель, не удержался. Но теперь почему-то эта реплика прозвучала по-доброму, совсем не обидно. Александра невесело усмехнулась.

– Какая разница, если Алексей Николаевич всё равно наверняка рассказал бы вам всё по приезде? Неделей позже, неделей раньше. Вы ведь не показывали ему это письмо?

– Нет.

– Так я и подумала. Он бы сразу понял, о ком речь. Максим Рихтер – бывший репетитор Юлии Николаевны, самый преданный её слуга. А в далёком прошлом, если верить слухам, он был гувернёром вашего дяди.

– Максим Стефанович? – Мишель, кажется, начал что-то такое вспоминать. – Да я и фамилии-то его никогда не знал! Алексей упоминал о нём пару раз, а вот матушка никогда. Но постой, как он может о чём-то знать, если его уволили лет двадцать пять назад, ещё до моего рождения!

– Это вопрос не ко мне, – пожала плечами Александра. – Но, руководствуясь доводами здравого смысла, осмелюсь предположить, что всё же у него остались связи с Юлией Николаевной. В конце концов, ей ничто не мешало заехать к нему на огонёк, за двадцать пять-то лет!

– А разве он не уехал назад в свою Германию, или откуда он там?

– Фи, ваше величество, какая Германия! Он русский до мозга костей! Подумаешь, батюшка немец? Сам-то он всю жизнь прожил в нашей сельской глуши. Между прочим, мой сосед, очень хороший и добрый старичок!

– Стало быть, он здесь, у нас под боком? Надо же, какая удача!

– Я бы подождала радоваться раньше времени, – предостерегла его Александра. – И, ради всего святого, не смотрите так, будто прямо сейчас собираетесь броситься к нему за ответами! Он пожилой человек, а на дворе ночь. Вы, конечно, князь и всё такое, но имейте уважение к его возрасту! Ни к чему будить его в такое время: я вас уверяю, разговорчивее от этого он не станет. Впрочем, я искренне сомневаюсь, что он и при свете дня будет рад с вами пооткровенничать.

– Это ещё почему?

– Ах, видимо, потому, что не все вокруг в таком же безумном восторге от вашего семейства, как многоуважаемая Ксения Андреевна!

– А если без иронии? – серьёзно спросил Мишель.

– Я не могу без иронии! – покаянно призналась Александра. – Меня безгранично удивляет то, что я в дела вашей семьи посвящена куда глубже, нежели вы сами! Как такое может быть? Признайтесь, ваше величество, сколько раз за последние десять лет вы наведывались в имение вашей матушки?

– Раз пять, – подумав немного, сказал Мишель. – Или шесть.

– А Юлия Николаевна приезжала каждое лето! – будто в укор сказала Александра. – И вокруг все только о ней и говорили! Волконская, Волконская… точно о небожительнице! И, вот ведь что удивительно, она же вышла замуж за Ивана Гордеева много лет назад, но Гордеевой её никто упрямо не называл: всё по старой фамилии, Волконская! Вы не представляете, какая это честь для простого обывателя – служить при Большом доме! Горничная моей матери, племянница вашего дворецкого, ходила задрав нос, хвастаясь всем налево и направо, какую почётную должность занимает её дядя. А Викентий Иннокентьевич и вовсе был кум королю, сват министру! Ещё бы, такое покровительство! Поэтому, так или иначе, мы знали всех, кто служит или когда-либо служил при вашей матушке. Тем более, такую знаменитую личность, как господин Рихтер!

– Чем же он знаменит?

– Например, тем, что запросто называл князя Алёшкой, в то время как простые смертные раболепно говорили "их превосходительство"! Не «благородие» даже, а «превосходительство»! – Александра невольно улыбнулась и добавила: – Это всё со слов моего папеньки, сама я тех времен не застала.

– А что же произошло потом?

– Я не знаю! – она покачала головой. – Никто не знает, почему он вдруг ушёл. Вам бы у Алексея Николаевича справиться, или у бабушки вашей. А впрочем, у самого Максима Стефановича в любом случае выйдет быстрее, при условии, что он вообще согласится отвечать.