– По-твоему, я на такое способен? – теперь уже Мишель обиделся. Чертовски неприятно было то, что она считала его таким негодяем.

– А вот этого я не знаю! Но, как я уже и говорила, яблоко от яблони, ваше величество… Вы-то без лишних колебаний принялись судить обо мне по моей матери, так что же мешает мне судить о вас по вашему отцу?

Такой ответ заставил Мишеля улыбнуться.

– Что ж, это разумно, – он улыбнулся и протянул руку. – Поэтому, раз уж мы с тобой стали невольными союзниками, предлагаю временное перемирие.

Временное, с усмешкой подумала Александра, глядя на его протянутую ладонь. Разумеется, временное! А чего она ожидала? Что он неожиданно осознает, что она вовсе не такая же продажная, как её мать, что у неё есть совесть, честь и чувство собственного достоинства? И что он с восхищением скажет ей: "Прости, Саша, я в тебе ошибся!", а потом падёт на колени и будет вымаливать прощения? Такое и представить-то нельзя!

– Не сердитесь на меня за это, – попросила Александра, решившись-таки, и потянувшись к его руке, чтобы заключить их новообразовавшийся союз пламенным рукопожатием. – Это всего лишь необходимые меры предосторожности.

– Я тебя прекрасно понимаю, – сказал Мишель. Вроде бы он собирался сказать ещё что-то, но как-то странно вдруг замолчал, глядя в её глаза, когда её аккуратная ладошка легла в его ладонь, когда их руки соприкоснулись.

– Верните мне хотя бы часть моей прошлой жизни, и я верну вам медицинское заключение, – тихо произнесла Александра. Отчего-то ей показалось, что её голос дрогнет, и чтобы этого не произошло, пришлось говорить почти шёпотом. Уж не потому ли это, что её снова охватили самые противоречивые эмоции, когда она дотронулась до его руки?

– Договорились, – произнёс Волконский и, взяв пиджак со спинки стула, накинул его на плечи.

– К-куда вы…? – запнувшись на полуслове, спросила Александра, наблюдая за ним.

– Проводить тебя до кареты, разумеется, – как нечто само собой разумеющееся сказал Мишель. – Ночь наступила, пока мы с тобой беседовали.

– Это, конечно, очень мило с вашей стороны, но у меня нет кареты! – сказала ему Сашенька, и Мишель искренне рассмеялся над её словами.

– Я знаю. Я имел в виду мою карету.

– Вы… что?! Ох! – спохватившись, она подобрала юбки и уверенным шагом направилась к выходу, следом за ним. – Уверяю вас, в этом нет необходимости, я прекрасно доберусь сама!

– Будешь ловить извозчика в ночном переулке? Ах да, как я мог забыть о твоей исключительной храбрости!

– Ничего страшного не случится! – заверила его Александра. – Так что, прошу вас, возвращайтесь к своим делам, чем вы там занимались, пока я вас не отвлекла? А обо мне не волнуйтесь, мне не привыкать добираться до дома затемно!

Но Мишель был на удивление упрям и категоричен. Один раз он уже ей уступил, и во второй раз уступать был не намерен.

– Так я тебя и отпустил, – хмыкнул он. – Одну. Ночью. Какая прелесть! Ты хотя бы немного ориентируешься в городе? Представляешь, сколько тебе придётся добираться отсюда до Остоженки?

– Мне не на Остоженку вовсе! – обиженно произнесла Александра, которая и впрямь плохо представляла себе, далеко или близко отсюда находится квартира Гордеева. В прошлый раз они ехали на извозчике с Алёной, и время в пути пролетело незаметно. Но велика была вероятность того, что ночью, да ещё и в полнейшем одиночестве, обратный путь покажется куда более длинным и страшным.

Однако соглашаться на предложение Волконского Саша не хотела принципиально, особенно когда он с усмешкой сказал:

– До Калужской ехать ещё дольше!

На что это он намекал? Уж не на то ли, что на Калужской проживал Сергей Авдеев? Александра вскинула голову, прищурилась и с негодованием посмотрела в его дивные глаза, насмешливо поблёскивающие в сумраке коридора. Оставить эту дерзость без внимания Саша никак не могла и поэтому, демонстративно усмехнувшись, покачала головой и ответила:

– А на вашем месте я не судила бы всех девушек мерками Ксении Андреевны! Если она считает позволительным столь поздние визиты с весьма недвусмысленными намерениями, то у меня, в отличие от неё, имеются кое-какие понятия о чести!

О-о, это он уже понял.

– Так куда же тебе нужно?

– В Марьину рощу, – недовольно пробормотала Александра, выходя за порог.

– А там, прости, что?

– Там моя новая квартира, которую я путём шантажа и кое-каких подлых манипуляций заставила вашего отца выделить для моей скромной персоны! – улыбнувшись, ответила Александра, до сих пор считавшая эту маленькую свободу своим личным подвигом. – Он убедил маму дать согласие на то, чтобы я снимала её у какой-то старой знакомой или родственницы, взамен на моё молчание о том, каким образом они с Георгием убедили меня переехать в Москву.