– Я не спешу вас ни в чём убеждать, – заверила его Александра. – Но вы должны согласиться, что абсолютно всё указывает на вас?

– Возможно, – уклончиво ответил Мишель. И снова задумался. Неужели начал сомневаться?

– Быть может, имеет смысл спросить у… – Александра вспомнила, что понятия не имеет, как зовут старшую Волконскую, а называть её "генеральшей" было бы грубо, -…у вашей бабушки княгини?

– Давай лучше сразу у моего отца, что уж там! – иронично посоветовал Мишель.

– А что, можно и у него! – совершенно серьёзно сказала Александра. – Слабо верится, чтобы он стал отмалчиваться, стараясь сохранить чужие тайны! Не говоря о самом главном нашем аргументе: вашей поразительной внешней схожести! Против этого он точно не станет возражать, я уверена.

– Тебя, конечно, это не убедит, но я очень похож на покойного дядю Михаила, в честь которого меня назвали.

Ровно настолько, насколько могут быть похожими друг на друга два брюнета, одинакового роста и сложения!

"Я что, действительно верю в это?" – спросил самого себя Мишель и вновь задумался.

– Максим Стефанович не утверждал, что это именно вы, – продолжила Александра, уже мягче. – Просто, знаете, если сложить воедино все факты, невольно придёшь к такому выводу.

– Это потому, что он очевиден. А ты не хочешь заглянуть глубже и цепляешься за самое простое объяснение, – словно в укор ей сказал Мишель, и Саша вдруг поняла, что он прав. – Оно не всегда бывает верным, сестрёнка! Часто, но не всегда.

– Возможно, вы правы. Но и вы со своей стороны судите необъективно! Вам не нужна такая правда, поэтому вы стараетесь найти другую! Так что кто из нас двоих больше заблуждается – ещё вопрос.

– Да я, если честно, не знаю, что хуже, – с грустью признался Мишель. – Быть сыном этого Кройтора, или всё-таки Ивана Гордеева? Он тоже не ангел, увы. И чужого ребёнка воспитывать он бы никогда не стал. Странно, но этот аргумент убеждает меня больше всего.

Подумав немного, Саша была вынуждена согласиться. Это Юлия Николаевна, страстно желающая помочь своей подруге, могла бы решиться усыновить её ребёнка, но Гордеев… С какой стати? И не потому, что он такой злодей, нет. Мало кто на его месте согласился бы воспитывать ребёнка какой-то там Санды Кройтор, когда вполне можно было родить и воспитать собственного!

– С другой стороны, это бы объяснило его ко мне прохладное отношение, – озвучил её мысли Мишель. Вообще-то он не хотел говорить этого вслух, то были простые рассуждения и, наверное, слишком личные. Но Александра не стала комментировать, как обычно, поняв ситуацию правильно, и лишь кивнула с сочувствием.

Некоторое время они ехали молча, но потом она всё же спросила:

– А если это не вы… как вы думаете, куда Юлия Николаевна могла деть этого мальчика?

"Хороший ход, сестрёнка. Сначала посеяла во мне сомнения, а теперь идёшь на попятную!" – подумал Мишель тоскливо и пожал плечами.

– Вряд ли она сдала бы его в приют, не так ли? – хмыкнула Саша. – Уж лучше было оставить его с отцом! Так он, по крайней мере, имел бы целый замок в распоряжении и всегда был бы сыт и одет.

– И несчастен, – добавил Мишель.

– Да, – шёпотом произнесла она. – И это тоже.

Снова молчание. Скрипят колёса, чавкают лошадиные копыта на влажной после дождя земле. Пахнет свежестью, тёплый весенний ветер чист и приятен, ласково светит с голубого неба майское солнышко. А где-то совсем рядом поют птицы, да кузнечики стрекочут в траве. Такая идиллия!

Александра искоса взглянула на Мишеля, стараясь, чтобы он не заметил повышенного внимания к собственной персоне. Он сделал вид, что не заметил. Спокойный и сдержанный, но всё-таки немного хмурый. Он явно размышлял над чем-то, и Саша догадывалась, над чем именно.

– Мы не те вопросы себе задаём, – произнесла она, уводя разговор подальше от неприятной темы. – Ребёнок ребёнком, но что нам теперь делать?

Мишель, как ни странно, улыбнулся, несмотря на то, что весёлого в данной ситуации было мало. Просто ему понравилось, как прозвучало это "нам".

– А что делать? – спросил он с таким видом, словно ему и впрямь всё было очевидно.

– Вы же пошутили про Гордеева? К нему, естественно, не подойдёшь и напрямую не спросишь! Максим Стефанович сказал, что он мог как знать всё от и до, так и не знать вообще ни о чём. Я имею в виду, если это всё-таки правда, и вы… не его сын… а он об этом, допустим, и не знал…

– То я, кажется, догадываюсь, кому он отпишет свои миллионы, – улыбнулся Мишель. – Впрочем, он и так обойдёт меня в своём завещании, независимо от того, сын я ему или нет. Это не меняет дела.