– Кто может знать это наверняка? – Мишель решил идти до конца, как бы неприятно ему всё это не было.

– Ваш дядя Михаил Николаевич, я думаю, знал. Они с Юлией Николаевной были очень близки.

– Мой дядя давно умер, у него не спросишь. Рихтер не уверен, как и ты. Кто ещё? Бабушка? Отец?

– Княгиня точно не знает. Юлия Николаевна очень боялась, что ей станет известно о гибели Марисы Николицэ. Она считала себя виноватой в её смерти и до последнего не могла себе этого простить. Страшно представить, как отнеслась бы к такой новости княгиня! Ваш отец? Вероятно. Я хочу сказать, если вы и впрямь сын Санды Кройтор, Гордееву сложно было не заметить, что его жена не ходила беременной.

– Ты забываешь, что он служил при посольстве в то время и разъезжал по длительным командировкам. Его не бывало по полгода. Шесть месяцев – это, конечно, не девять, но матушка могла как-то это обыграть, при желании. – Мишель заметил, как послушно кивает Адриан в такт его словам, и ему стало по-настоящему дурно. – Я ни в коем случае не хочу сказать, что я в это верю, конечно, – поспешно добавил он. – Просто, спрашивать у отца… я бы поостерегся. Если предположить, что я ему и впрямь не родной, а он просто не знал об этом… Он и так-то меня не слишком любит, боюсь представить, что он сделает, когда узнает! Нет, Адриан, с моим отцом лучше не говорить. Кто ещё мог быть в курсе?

Адриан крепко призадумался, почесав кучерявую голову. Затем просиял и хлопнул себя по лбу.

– Ваше благородие, как у русских-то говорят? За деревьями леса не видно! Кто ещё мог знать?! Конечно, Лучия!

– Лучия, – повторил Мишель, несколько удивлённо. Он почему-то был уверен, что она тоже умерла, вместе с Сандой и его матерью, унеся старые тайны в могилу.

– Лучия Йорге, – Адриан неверно истолковал его недоумение, решив, что молодой князь забыл, о ком речь. – Любовница моего дяди, подруга Санды и вашей матушки!

– Я понял, о ком ты. Но разве она жива?

– А что с ней сделается?! – тут Адриан пренебрежительно махнул рукой. – С такими, как она, отродясь ничего не бывает!

И тут Мишель вдруг вспомнил бабушкино письмо. Месяца полтора назад генеральша писала ему с просьбой приехать, ибо "Юленька совсем плоха". Помнится, в этом письме вскользь упоминалась некая подруга из Румынии, приехавшая скрасить серые будни Юлии Николаевны. Подруга. Из Румынии.

– Адриан, она здесь ещё? – быстро спросил Мишель, словно прямо сейчас собирался бежать на её поиски. Впрочем, да, собирался. – Лучия Йорге, она здесь, в России?

– Я… ваше благородие, да я понятия не имею! Если и так, то мне про это неизвестно! – поспешно ответил Адриан, слегка напуганный решительностью молодого князя. – Но я могу попробовать её найти, дайте только срок!

– Будь любезен, – уже спокойнее произнёс Мишель и удручённо вздохнул. У него начинала болеть голова от этих подозрений. Сын, не сын… какая же всё это чушь! Нет, неужели он и впрямь начал сомневаться?! В собственной матери сомневаться? Самому было тошно оттого, что он позволял себе такие предположения. И поэтому Лучия Йорге нужна была ему как воздух, дабы как можно скорее подтвердить или опровергнуть его догадки. Но лучше, конечно, опровергнуть.

– Ваше благородие, – Кройтор тронул его за рукав, выведя тем самым из этого странного оцепенения. – Не сочтите за дерзость, но к чему все эти расспросы были?

– Как это к чему? – вот теперь Мишель его действительно не понимал. – Кража ребёнка, по-твоему, недостаточно серьёзный мотив? Моя мать перешла дорогу твоему дяде, и, раз уж он был такой безумец, как ты говоришь, очевидно, он и убил её из мести.

– Кто?! Матей Кройтор?! – воскликнул Адриан ошарашено. Так, словно это была самая невероятная версия из всех возможных.

– Мне непонятно твоё удивление, Адриан. Естественно, Матей Кройтор, кто ещё?

– Ваше благородие, это абсолютно невозможно! – с категоричностью отозвался Адриан. – Мой дядя погиб двадцать лет назад, его похоронили в фамильном склепе за замком. Это никак не мог быть он!

Два выхода Саша видела теперь: утопиться или попробовать сбежать. Но ведь в случае бегства Гордеев прямым текстом пообещал неприятностей Сергею Авдееву, а такого допустить она никак не могла.

Ах да, Серёжа…

Серёжа стал бы третьим выходом, если б не уехал из города в такой неподходящий момент. Или не стал бы? Любовь любовью, но чувство собственного достоинства у Александры тоже имелось, и оно не позволяло прийти к Авдееву и попросить на ней жениться.

А Иноземцев-то каков! Как ему в голову такое пришло?! Сашенька без конца вспоминала, прокручивала в голове события того злосчастного вечера и пыталась понять: когда, где, каким намёком она показала Иннокентию, что он ей хоть сколько-то симпатичен?! Да, она была любезна с ним, но не более. Ни единой улыбки, как с Голицыным, ни лёгкого весёлого флирта, как с тем же Антоном, с полковником Гербертом и заводчиком Алеевым – ни уж тем более танцев! Для танцев Иннокентий был слишком стеснителен. А для предложения, выходит, нет?