Во всхъ этихъ описаніяхъ фигурировали и мы съ Гаррисонъ. Было подробно описано: и какъ мы шли, и какъ Гансъ Гроссъ крикнулъ, и какъ мы съ удивленіемъ оглянулись, какъ увидли Петра, подобно пушечному ядру летящаго прямо на насъ, и какъ мы посторонились и подхватили его, и какъ мы хорошо сдлали, что тотчасъ же посадили и отряхнули его. Словомъ, мы оказались такими же героями, какъ и вс остальные, за исключеніемъ самого Петра, и сообразно этому чествовались; вмст съ Петромъ и всею толпою мы отправились въ домъ его матери, гд насъ угостили хлбомъ, сыромъ и молокомъ и гд намъ пришлось выпить пива чуть ли не съ каждымъ изъ участниковъ этого происшествія. Когда мы, наконецъ, встали, чтобы уходить, то каждый наперерывъ спшилъ пожать намъ руку и до тхъ поръ провожалъ насъ своимъ «Leb'wohl», пока мы не исчезли за поворотомъ дороги изъ глазъ своихъ новыхъ пріятелей.

Задачу свою мы выполнили и въ половин девятаго вечера вошли въ Оппенау, сдлавъ весь путь отъ Аллерхейлигена до Оппенау (146 миль) въ 11 1/2 часовъ. По крайней мр такое разстояніе показывалъ нашъ педометръ; что же касается до путеводителей и картъ военнаго вдомства, то вс они согласно опредляли его въ 10 1/2 миль — ошибка тмъ боле удивительная, что оба эти источника обыкновенно весьма точны во всемъ, что касается опредленія разстояній.

Да, прогулка вышла чрезвычайно пріятная, и притомъ за все наше пребываніе въ Европ это былъ единственный случай, когда все время намъ пришлось идти подъ гору. На слдующее утро мы сли въ поздъ и похали обратно въ Баденъ-Баденъ, окруженные ужасными клубами пыли. День былъ воскресный и поэтому вагоны были наполнены публикой, спшившей за городъ на partie de plaisir. Жара стояла невыносимая, небо казалось какою-то раскаленною и наглухо закупоренною печью, въ которую не проникало ни малйшей струйки воздуха. Вотъ ужь поистин странное время выбираютъ люди для увеселительныхъ прогулокъ.

Воскресенье на континент великій день — это день свободы и веселья. Здсь каждый нарушаетъ воскресный покой на тысячу различныхъ способовъ и не боится совершить этимъ грха.

Мы не работаемъ въ воскресенье, потому что заповдью запрещено эхо, по той же причин не работаютъ въ воскресенье и нмцы. Мы отдыхаемъ въ этотъ день, потому что этого требуютъ отъ насъ заповди, то же и по той же причин длаютъ и нмцы. Все различіе заключается лишь въ опредленіи понятія «покой». Для насъ это значитъ сидть дома и ничего не длать. Повидимому, то же самое думаютъ и нмцы. Но они даютъ отдыхъ только тмъ способностямъ человка, которыя утомлены недльною работою, и ни въ какомъ случа другимъ — неутомленнымъ; и надо сознаться, что, поступая такимъ образомъ, они достигаютъ цли гораздо лучше. Итакъ, если обязанности заставляютъ человка всю недлю сидть дома, то воскреснымъ отдыхомъ для него будетъ уйти изъ дому; если обязанность его состоитъ въ чтеніи серьезныхъ и скучныхъ книгъ, то въ воскресенье онъ съ удовольствіемъ отдохнетъ за легкимъ чтеніемъ; если онъ иметъ дло цлую недлю со смертью, съ похоронами, то въ воскресенье ему не грхъ сходить и въ театръ и въ теченіе двухъ, трехъ часовъ хохотать надъ веселой комедіей; если онъ усталъ оттого, что цлую недлю копалъ рвы или рубилъ деревья, то отдыхомъ въ воскресенье будетъ для него лежанье дома; если у человка устали отъ бездятельности руки, мозгъ, языкъ или другія какія-либо части тла, но новый день, проведенный этими частями праздно, не дастъ имъ отдыха. Если же, наоборотъ, он устали отъ чрезмрной работы, то отдыхомъ для нихъ будетъ, конечно, праздность. Вотъ какъ, повидимому, понимаютъ нмцы отдыхъ. Мы же понимаемъ это гораздо уже. Вс мы отдыхаемъ въ воскресенье одинаковымъ образомъ — сидимъ по домамъ и предаемся бездйствію, не обращая вниманія на то, можетъ ли оно дать намъ дйствительный отдыхъ или нтъ. Артисты, проповдники и пр. принуждены въ Германіи работать и въ воскресенье. Ко тому же самому поощряемъ и мы своихъ проповдниковъ, издателей, типографщиковъ и другихъ спеціалистовъ, но при этомъ воображаемъ, что сами остаемся непричастными къ грху; вдь если типографщику гршно работать въ воскресенье, то не мене гршно и пастору проповдывать, такъ какъ заповдь не длаетъ различія между спеціальностями, и я, право, не знаю, какъ мы можемъ мириться съ такимъ противорчіемъ. Покупая въ понедльникъ утреннюю газету, мы тмъ самымъ поощряемъ воскресную работу печатавшихъ ее людей. На будущее время я не буду покупать этихъ газетъ.

Нмцы помнятъ день субботній и чтятъ его, воздерживаясь отъ работы, какъ это приказываетъ заповдь. Мы же, воздерживаясь отъ работы, воздерживаемся въ то же время и отъ увеселеній, что вовсе не запрещено. И строго говоря, мы-то именно и нарушаемъ заповдь, такъ какъ въ большинств случаевъ нашъ обычай проводить воскресенье можетъ быть названъ отдыхомъ только по имени.

Этихъ соображеній оказалось вполн для меня достаточно, чтобы оправдаться передъ собственной совстью, когда мн вздумалось въ это воскресенье побродить по Баденъ-Бадену. Мы поспли какъ разъ во-время, чтобы почиститься и поспть въ англійскую церковь до начала службы. Въ церковь мы пріхали весьма торжественно; такъ какъ мы очень торопились, то хозяинъ приказалъ привести для насъ первый попавшійся экипажъ; случилось такъ, что экипажъ попался очень хорошій, а кучеръ былъ одтъ въ пышную ливрею, такъ что насъ приняли, вроятно, за какихъ-нибудь странствующихъ принцевъ; по крайней мр, чмъ же другимъ можно было объяснить, что въ наше распоряженіе предоставили отдльную ложу по лвую сторону отъ алтаря среди самой избранной публики. Какъ разъ впереди насъ сидли дв дамы очень просто и скромно одтыя, одна изъ нихъ была уже пожилая, другая молодая и чрезвычайно красивая; вся же остальная публика кругомъ насъ блистала богатыми нарядами и драгоцнными украшеніями.

Мн показалось, что пожилая дама находится въ большомъ смущеніи, видя себя такъ скромно одтою на такомъ видномъ мст; мн сдлалось очень ее жаль и я сталъ наблюдать за нею. Она длала видъ, что углублена въ свой молитвенникъ и совсмъ не замчаетъ того, что она здсь не у мста, но я подумалъ про себя; «это ей плохо удается — ея дрожащій голосъ говоритъ, что смущеніе ея все боле и боле возрастаетъ!» Когда было провозглашено имя Спасителя, въ своемъ волненіи она совсмъ растерялась и, вмсто того, чтобы слегка склонить голову, какъ сдлали вс другіе, встала и поклонилась. Кровь прилила мн въ лицо отъ жалости; я обернулся и бросилъ на разряженную публику взглядъ, молящій о состраданіи, т. е. я хотлъ бросилъ такой взглядъ, но чувство взяло перевсъ и взглядъ этотъ, вроятно, говорилъ: «если кто-нибудь изъ васъ, баловни фортуны, вздумаетъ смяться надъ этой бдняжкой, то онъ заслуживаетъ, чтобы съ него содрали кожу». Дло принимало все худшій и худшій оборотъ, такъ что, наконецъ, мысленно я и совсмъ взялъ эту даму подъ свое покровительство. Забывъ проповдь, я наблюдалъ только о ней. Между тмъ волненіе все боле и боле овладвало ею; она схватила пробку отъ своего флакона съ нюхательною солью; пробка издала рзкій и громкій звукъ, но бдняжка въ своемъ смущеніи не замтила этого и продолжала вертть въ рукахъ пробку, не сознавая, повидимому, того, что длаетъ. Но высшей степени смущеніе ея достигло, когда стали обходить съ блюдомъ: небогатые клали по нскольку пенни, господа и богачи — серебряныя монеты, — она же положила на полочку для молитвенника золотую монету въ 20 марокъ, упавшую со звономъ. «Она отдала все свое богатство, чтобы купить сочувствіе этой безжалостной толпы. Какое печальное зрлище!» подумалъ я про себя. Я просто не осмливался оглядываться; но когда служба уже кончалась, я подумалъ: «Пусть ихъ смются до поры до времени, но при выход изъ церкви они увидятъ, какъ она сядетъ вмст съ нами въ нашу пышную карету, которая и отвезетъ ее домой.

Но вотъ она встаетъ, и вмст съ нею поднимается вся конгрегація и остается на ногахъ, пока она проходитъ по церкви. Это была императрица германская.

Дло въ томъ, что она и не думала находиться въ замшательств, какъ мн казалось. Мое воображеніе натолкнуло меня на ложный слдъ, а разъ это случилось, то весьма понятно, что во всемъ остальномъ я видлъ только то, что согласовалось съ первоначальнымъ предположеніемъ. Молодая дама, бывшая вмст съ ея величествомъ, оказалась придворною дамою — я же все время принималъ ее за одну изъ пансіонерокъ заинтересовавшей меня особы.

Это было единственный разъ, когда подъ моимъ личнымъ покровительствомъ оказалась императрица, и, принимая во вниманіе мою неопытность, я даже удивляюсь, что такъ удовлетворительно справился съ этой задачей. Хорошо еще, что я раньше не зналъ, какое трудное обязательство я на себя принимаю, сколько бы доставило мн это затрудненій!

Намъ сообщили, что императрица живетъ въ Баденъ-Баден уже не мало времени и посщаетъ исключительно англійскую церковь.

Все остальное время въ это воскресенье я пролежалъ въ постели и предавался отдыху посл совершенной прогулки, Гарриса же послалъ присутствовать вмсто себя при вечернемъ богослуженіи; у меня за правило положено бывать по воскресеньямъ на двухъ службахъ и я ни подъ какимъ видомъ не дозволяю себ нарушать это правило.