— Я не задержу тебя... Я убил Игоря, потому что он шёл грабить мою родину. Так поступил бы всякий; но что сделано, того не вернёшь, я хочу сказать тебе вот что... Ты свободна теперь, неужели ты не веришь, что я тебя люблю?

— Ты любишь меня и причиняешь мне только одно горе! — тихо сказала Ольга.

— Я ослеплён любовью. Что ты сделаешь, если отомстишь мне сейчас же? Я умру и буду радоваться, что умираю от твоей руки, а Игоря ты этим не воскресишь, да и не любим он был...

— Не твоё дело судить об этом!

— Пусть не моё, но ты осудила меня на смерть, и я буду говорить тебе всё. Прежде всего скажу вот что: ты теперь свободна, стань моей женой...

— Женой убийцы моего Игоря?

— А мало кого убивал твой Игорь!

— Но он не женился на жёнах своих врагов, я была у него одна...

— Не будем говорить об этом... Но я думаю, союз наш принесёт только пользу всему славянскому народу. Чтобы держать под рукой и Ильмень, и Днепр, и всю славянщину, нужна твёрдая рука, не Игорева, а моя... Убьёшь ты меня, сейчас же поднимутся мои древляне. Трудно тебе будет с ними справиться. Ведь только одни варяги и могут припугивать древлянскую землю ради твоей мести; а если тебе не удастся припугать моих древлян? Радимичи, северяне, дреговичи не умнее ильменских, а видят, как отложиться от Киева, где тебе управиться со всеми. Ты мудра. Тебе Олег передал свою мудрость, но не тебе среди народа первенствовать, ибо ты женщина, а выйдешь за меня замуж, покорны будут и древляне. За мной они с твоими варягами пойдут на кого угодно. Мы всё возьмём себе, наше имя будет везде прославлено, а я, ручаюсь тебе, сумею сделать тебя счастливою...

Ольга не отвечала. Наконец Ольга подняла голову.

— Хорошо, Мал, — сказала она, — об этом мы будем говорить, когда ты пришлёшь мне своих послов, а до тех пор ничего тебе не скажу. Ты же уходи в свой Искоростень и ожидай там, пока послы не придут и не передадут тебе моего согласия...

Ослеплённый надеждой на удачу, древлянский князь понял слова Ольги как согласие на его предложение.

«Моя она, моя будет, — думал он, торопясь к своей дружине, — и как хорошо всё выходит. Как я думал, как я предчувствовал, так и есть на самом деле... Ольга любит меня... Без этого она никогда не дала бы своего согласия... Вот и исполнилось то, что я задумал. Скоро я буду стольным киевским князем, и уж тогда я сумею управиться по-своему со всеми, кто осмелится стать не на мою сторону».

Теперь он думал только об одном: поскорее добраться до послов и объявить им об успехе.

Послы с нетерпением ожидали возвращения князя. Ожидание начало даже порождать в них сомнение в успехе задуманного. Очень уж им казалась смелою мысль, чтобы вдова убитого, позабыв о требовавшейся по тем временам кровавой мести за смерть мужа, согласилась не только стать женой его убийцы, но ещё возвести его на великокняжеский престол.

Но вот появился Мал, и все сомнения разом рассеялись.

— Прославьте меня, вашего князя, — объявил он, — всё выходит так, как говорил я вам ещё в Искоростене.

— Что княгиня?

— Согласилась с радостью!

— Нам и делать нечего? — с разочарованием сказали послы, которым хотелось побывать в Киеве.

— Теперь то ваше дело и начинается... Как можно скорее отправляйтесь в Киев и начинайте уговариваться.

— Да ведь ты всё уже сделал?

— Я только узнал, что ваше предложение не только не будет отвергнуто, но даже принято с великой радостью, а эти дела с глазу на глаз не делаются. Ведь Ольга не одна, она княгиня, с ней бояре и народ. Тут не только ей, а и им почёт нужен. Лучше теперь их уважить, потому что она сама добровольно под древлянскую руку поддаётся, а потом-то мы уже сумеем управиться, как в Киеве засядем.

— Так что же нам теперь делать?

— В Киев идите!

— Не прогонят?

— Лучше дорогих гостей примут...

Послы верили словам своего князя.

— Ты где ждать-то нас будешь? — спрашивали они Мала. — Здесь, в Чернобыли?

— Нет, я в Искоростень иду...

— А там что?

— Буду ждать, пока не вернётесь, чтобы с великим торжеством, как то подобает князю, отправиться в стольный Киев, только вы-то не торопитесь, почтения требуйте, потому что вы теперь самые большие люди в славянской стороне. Знайте это и гордитесь.

Древлянские послы и в самом деле гордились своим князем. Они видели в нём спасителя и прославителя родины своей и пошли в Киев гордые, важные, в своём успехе не сомневающиеся.

Мал же с дружиною поспешил в Искоростень.

А Ольга в Киеве переживала страшные минуты. Но скоро она взяла себя в руки, отёрла следы слёз и приказала призвать к ней Свенельда и Асмута.

— Зачем звала нас, княгинюшка? — спросил Свенельд. — Какое дело нашлось у тебя для нас, скажи нам скорее.

— Великое дело, воевода, есть, великое и важное дело, не одной меня касается оно, а и всей земли славянской. Знайте теперь: нет более ни в Киеве, ни в славянщине стольного князя.

— Как нет? — с ужасом воскликнули Свенельд и Асмут. — А Игорь?

— Увы! Погиб он, и тело его где, не знаю, не могу предать его честному погребению, насыпать курган над ним... Нет его...

— Говори, говори, княгиня! Кто осмелился поднять руку на князя нашего?

— Мал, волк проклятый!

— Ох, Игорь, Игорь! — со вздохом вымолвил Асмут, — вот куда привело тебя твоё ненасытное корыстолюбие.

— Теперь уже не время говорить об Игоре, — перебил его Свенельд, — нужно думать, как беду поправить.