Ольга порывисто дышала, слушая эту речь.

— Что же молчишь? Ответствуй!

— Не знаю, что и сказать... Сын ведь у меня... Как поступить...

— И об этом думали мы. С сыном твоим Святославом сделаем мы, что хотим...

У древлянских сватов головы кружились. Они говорили так, как будто и речи не могло быть о чём-либо другом, кроме согласия киевской княгини.

— Боюсь я, — отвечала Ольга, — изведёте вы его!

— Да уж сказали, что хотим, то и сделаем... Род Мала должен пойти, а Игорево семя чего беречь...

Не заметили они, что и Ольга с трудом сдерживает себя...

— Что скажешь нам, княгиня киевская? — спросили они.

— Люба мне речь ваша, — заговорила Ольга, — знаю я, что мужа не воскресить мне...

— Знаем это дело... Так, значит, идёшь за нашего Мала?

— Ничего я не скажу до завтра...

— Чего ещё? Говори...

— Не скажу потому, что хочу вас почтить пред киевским народом, чтобы знал он, какие сваты пришли...

— Что же, это хорошо...

— Так вот, вернитесь вы на ладьи свои и разлягтесь там с важностью, а завтра придут к вам люди мои, которых я пришлю за вами; вы скажите им: не едем на конях, не идём пешком, несите нас в ладье. Довольны вы?..

Древляне очень довольны остались тем почётом.

Проводив послов, Ольга зарыдала...

— Княгиня, княгиня, что с тобой? — кинулись к ней воеводы.

— Слышали ведь, как я могла сносить это, как я вытерпела...

— Скажи только слово... Вот наши варяги...

— Нет... не надо...

— В клочки их размечем... Не останется... — сказал Свенельд.

Он хотел что-то ещё прибавить, но Ольга прервала его.

— Простите меня, воеводы.

— Куда ты?

— Слышали, чай, завтра гости дорогие ко мне прибудут. Нужно для их встречи всё приготовить... Ведь чести они ждут великой... Изобидятся, пожалуй, если не встречу их...

Ольга направилась к своему загородному терему, находившемуся за Киевом.

Вдруг на дороге она увидала иерея церкви святого Илии.

Она остановилась.

— Ты хочешь что-то сказать мне? — спросила она.

— Обидящим прости, — проговорил тихо он, — ненавидящих возлюби... Любовь — это Бог!

Ольга нахмурилась махнула рукой и ещё быстрее помчалась вперёд.

— Погрязла во мраке душа её! — с кротким сожалением вымолвил вслед ей Василий.

Княгиня примчалась на двор своего терема.

— Что прикажешь, княгинюшка? — спросил старый слуга.

— Лопаты сюда скорее! Здесь вот копайте... Глубже и скорее... — произнесла Ольга.

До самого рассвета не отходила от работавших Ольга. И только, убедившись, что вырытая яма настолько глубока, что нет возможности из неё выбраться, удалилась она в свой терем.

А между тем на древлянской ладье шло до рассвета ликование. Но вот и солнышко вышло. Загорелись его лучи, зазолотилась листва на деревьях, птицы защебетали...

— Что же это за нами нейдут? — заволновались сваты.

Они важно развалились в ладье. Все они приоделись ради случая и ждали теперь, когда явятся посланные от киевской княгини.

Наконец на берегу показались люди, направлявшиеся к древлянской ладье.

— Княгиня наша, — заговорили они с низкими поклонами, — просит мужей честных к себе на почётное столованьице...

— Что ж? Не прочь мы, пожалуй... Только мы пешком не пойдём...

— А коней-то и не захватили мы.

— Не хотим мы и на конях!

— Как же добраться-то?

— А вот несите нас в ладье...

Княжеские слуги, казалось, нисколько не были изумлены этим требованием.

— Мы люди невольные, — отвечали они, — князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя замуж...

С этими словами они подхватили ладью с древлянскими послами, высоко подняли её и осторожно понесли...

Всё исполнилось так, как ожидали древляне.

Вот и княгинин терем...

Сама Ольга с боярами стоит на крыльце, встречает сватов.

— Ишь какой почёт нам в самом деле, — говорят они друг другу.

Вдруг лодка странно наклонилась, и древлянские послы полетели куда-то вниз...