— Не отпущу никуда, ваше сіятельство! уже смялась она сквозь непросохшія слезы, — на привязи стану держать… Дай вамъ Царица небесная много лтъ здравствовать!..

— Спасибо!.. Очень радъ! Ступай себ съ Богомъ!.. Чижевскій, съ добродтельной супруги расписку получи! А вексель отдай… Какъ тебя, востроглазая, зовутъ бишь?

— Ирина Михайлова, ваше сіятельство!

— Ирин Михайловой отдай! А мужъ дуракъ! «По любве», говоритъ, мошенникамъ ограбить себя далъ! покатывался и заливался добродушнымъ смхомъ своимъ графъ.

— И вы такъ, ваше сіятельство, молвилъ ему, когда они остались одни, блестящій петербургскій длецъ, внимательно и съ какимъ-то двусмысленнымъ подергиваніемъ губъ слдившій за всею этою сценой, — вы такъ даете себ трудъ сами разбирать всякую вздорную просьбу?

Ладони откинулись:

— Для нея не вздорная! Все ея состояніе!..

— Конечно… но я полагаю что судъ… наконецъ полиція…

— Ничего не сдлаютъ! заплъ графъ. — Тамъ законъ! А по закону, она плати!.. Бдному народу главное чтобы не волокли по всмъ мытарствамъ… Онъ идетъ ко мн! Потому знаетъ, я сейчасъ ршу…

Флигель-адъютантъ все такъ-же двусмысленно и осторожно усмхнулся.

— Нужно только чтобы тутъ было и тутъ, указывая себ на грудь и на голову, закончилъ московскій правитель, — больше ничего не надобно!..

Съ такимъ несложнымъ разумніемъ юстиціи никакъ не могъ бы согласиться «серебряныхъ и иныхъ длъ мастеръ» Осипъ Власьевъ, по прозванію «Зарзъ», который въ эту минуту, стоя въ другой комнат у стола, за которымъ Чижевскій диктовалъ его супруг форму расписки на заемныхъ письмахъ, язвительно бормоталъ, косясь на стоявшую рядомъ красивую Ирину:

— Вовсе ограбили, значитъ!.. И стыда въ людяхъ нту!..

— Точно что нту, Осипъ Власьичъ! пылко вскликнула молодая женщина;- что онъ у васъ почитай шесть годовъ за крпостнаго былъ, всю работу у васъ одинъ справлялъ, пока вы на боку лежали, да по трактирамъ проклажались, такъ вы за то насъ по міру пустить хотли. Это у васъ совсть называется! На экую сумму на себя подписать его заставили!

— Зналъ что писалъ, не мальчикъ! фыркнулъ Власьевъ.

— Зналъ? Мой-отъ теленокъ! кивнула она на стоявшаго о бокъ ея и все такъ-же глупо продолжавшаго улыбаться мужа;- вы изъ него съ супружницей-то вашей Анной Прохоровной веревки плели. Онъ вамъ не то на восемьсотъ, на восемь тысячъ подмахнулъ бы зря съ простоты своей!..

— Означенную въ семъ заемномъ письм сумму деньгами сполна получила, продолжалъ диктовать Чижевскій, въ то же время прислушиваясь и любуясь огненнымъ взглядомъ и бойкою рчью уздной красавицы.

— Сполна! злобно повторилъ себ подъ носъ Власьевъ.

— Такъ точно-съ, извольте получить! вскинулась Ирина, торопливо доставая изъ кармана платокъ и развязывая въ немъ узелокъ съ деньгами, — восемъ рублевъ… «Сполна!» примолвила она, выкладывая деньги на столъ… Ея подвижныя, прозрачныя ноздри расширились и дрожали отъ пронимавшаго ее смха… — А теперь все, ваше благородіе? спросила она Чижевскаго, принимая у него изъ рукъ заемныя письма мужа.

— Все! улыбнулся онъ ей.

— И домой, значитъ, теперича можно?

— Можете, красавица моя, съ Богомъ!

Она подняла на него свои блестящіе каріе глаза и вся зарумянилась:

— Спасибо на ласк вашей, миленькій баринъ, вкъ не забуду вашей съ его графскимъ сіятельствомъ милости… Ну, кланяйся, дурачокъ! И она воззрилась на мужа съ безмрно нжною и безконечно счастливою улыбкой:- слышалъ графскій приказъ чтобы не отпущать тебя отъ себя? И такъ ты у меня съ нонешня дня и будешь ходить на бичевочк, не выдержала молодая женщина и расхохоталась на радостяхъ звонкимъ, ребяческимъ смхомъ…

— А ты больно-то некуражься! нсколько обидчиво проговорилъ на это «брунетъ,» тряхнувъ своею какъ у барана волнистою головой.

— Ну, ну, пойдемъ… богатырь! Она подхватила его подъ руку… — Счастливо оставаться, ваше высокородіе!..

— Оченно уже вы смшливы стали, Арина Михайловна! презрительно поджавъ свои отвислыя губы отпустила ей вслдъ «madame Зарзъ.»

Ирина сверкнувъ глазами, обернулась на нее:

— Довольно отъ васъ наплакамшись, Анна Прохоровна, будетъ! Можетъ теперича и взаправду надъ вами смяться начнемъ!..

— Отстань! Чего вяжешься? прохриплъ, толкнувъ жену въ спину Власьевъ, — аль прежняго восхотла? Шлюха!..

Они изчезли.

Тревожный сонъ поздно заснувшей наканун Лины прерванъ былъ рано утромъ какими-то странными, раздававшимися по сосдству ея спальни звуками. Она открыла глаза, насторожила ухо…. Изъ-за стны, отдлявшей ея покой отъ комнаты Надежды едоровны Травкиной, дйствительно слышались стоны….

Княжна быстро вскочила съ постели, окуталась въ свой утренній пенюаръ, и въ туфляхъ, въ спальномъ чепц, кинулась въ эту комнату, въ которую вела дверь изъ ея спальни.