— Та удача, которая привела Клейна в такое возбуждение… что это было, миссис Осборн?..

— Мне неизвестно, я только спросила, неужели герцог Ширский согласился выплатить большую сумму? Он дал мне пощечину и сказал, чтобы я не лезла не в свои дела.

— И с того времени вы сидите тут в заключении?

— В добровольном, мистер Холмс. Макс действительно запретил мне покидать эту комнату, но мой подлинный тюремщик — мое изуродованное лицо. — Женщина опустила лицо, прикрытое вуалью. — Это все, что я могла рассказать вам, сэр.

— Не совсем, мадам!

— Что еще? — вскинула она голову.

— История с футляром. А также с анонимным письмом, известившим лорда Кэрфакса о местопребывании его брата.

— Я не имею представления, сэр… — начала она.

— Прошу вас, не уклоняйтесь от ответа, мадам. Я должен все знать.

— От вас ничего не утаить, да? — крикнула Анжела Осборн. — Кто вы, человек или дьявол? Если до Макса дойдет хоть слово, он уж точно меня убьет!

— Мы ваши друзья, мадам. От нас он ровно ничего не услышит. Как вам удалось выяснить, что футляр был заложен у Джозефа Бека?

— У меня есть приятель. Это он мне рассказал. Пришел сюда, рискуя жизнью.

— Тот самый Томми, которого вы ждали, когда я постучался к вам?

— Прошу вас, мистер Холмс, не втягивайте его. Я умоляю вас!

— Не вижу причины втягивать его. Но я хотел бы узнать о нем побольше.

— Томми иногда помогает в приюте на Монтегю-стрит.

— Это вы его туда послали?

— Да, чтобы узнать о Майкле. После того как Макс его туда отвел, я однажды ночью выбралась отсюда и отправила записку, которая вам известна. Я чувствовала, что должна сделать для Майкла хотя бы это. Я считала, что Макса никогда не разоблачат и лорд Кэрфакс не сможет найти нас — ведь Майклу полностью отказала память.

— А хирургический набор?

— Томми слышал, как Салли Янг обсуждала с доктором Мюрреем, не заложить ли его. Мне пришло в голову, мистер Холмс, заинтересовать вас поисками Джека-потрошителя. Я снова выскользнула отсюда, выкупила набор и послала его вам.

— Вы сознательно изъяли из набора скальпель для вскрытия?

— Да. Я была уверена, что вы все поймете. Но до меня не доходило никаких известий, что вы занимаетесь этим делом, и я впала в отчаяние… и послала вам пропавший скальпель.

Холмс наклонился над ней, как хищная птица, и сказал напряженно:

— Мадам, когда вы решили, что Макс Клейн — это Потрошитель?

Анжела Осборн закрыла руками лицо и застонала:

— Ох, я не знаю, я не знаю!

— Что вас привело к такому выводу — что это именно он?

— Характер преступлений! Я не знаю никого, кроме Макса, кто был бы способен на такие зверства. С его характером маньяка… с его жуткими приступами ярости…

Больше ничего нам не удалось услышать от Анжелы Осборн. Дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвался Макс Клейн. Он весь скривился от злобы и сдерживаться не собирался. В руке у него был пистолет.

— Если хоть один из вас шевельнет пальцем, — заорал он, — обоих отправлю в преисподнюю!

Не было ни малейшего сомнения, что он колебаться не станет.

В дверь позвонили.

Эллери не обратил внимания.

Еще раз.

Эллери читал не отрываясь.

Звонок прозвучал в третий раз.

Эллери дочитывал главу. Когда же он завершил ее, посетитель сдался и ушел. Но оставил телеграмму, подсунув ее под дверь холла.

«ЛУЧШИЙ ДРУГ ВЕДЯ ОХОТУ ПРОДРАЛСЯ СКВОЗЬ ШИПЫ И НАШЕЛ РОЗУ ТЧК ОН ЗАКОНЧИЛ ОХОТУ ТЧК ЕЕ ИМЯ РЕЙЧЕЛ ХАГЕР НО ДЕЛО НЕ В ИМЕНИ ТЧК ОНА ПОШЛА НА ТУ ВЕЧЕРИНКУ ТОЛЬКО ПОТОМУ ЧТО ТАМ БЫЛ Я ЗПТ И ЭТОТ ФАКТ ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ЗАВЕРШИТЬ ПОИСКИ ТЧК ДАЛЕЕ СЛЕДУЕТ ЗАКОННЫЙ БРАК ТЧК МЫ ПЛАНИРУЕМ ДЕТЕЙ ТЧК ШЛЕМ ТЕБЕ НАШУ ЛЮБОВЬ ТЧК ГРАНТ».

— Слава богу, я потерял его, — сказал Эллери и вернулся к Шерлоку Холмсу.

Думаю, что Холмс смог бы выбить у Клейна пистолет, но вслед за владельцем «Ангела и короны» в комнату влетел один из троицы головорезов, которые тогда ночью напали на нас с Холмсом. Теперь мы были под прицелом двух стволов, и волей-неволей Холмсу пришлось застыть на месте.

Макс Клейн злорадно оскалился.

— Свяжи их, — приказал он сообщнику. — Попробуют сопротивляться — пулю в башку.

Бандит сорвал шнур от портьеры и туго связал Холмсу руки за спиной. А я беспомощно стоял на месте, пока он не занялся мной.