мира? (В качестве основания для дискуссии могу предложить главу 10

<Инстинктоподобна или нет деструктивность?> из моей книги <Motivation

and Personality> (95) и Приложение В.) Мой взгляд на эту проблему,

изложенный в общем виде, таков: агрессия, враждебность, неуживчивость,

конфликтность, жестокость, садизм без сомнения присущи человеку, мы

можем увидеть это в самом ясном свете, послушав его, лежащего на

кушетке психоаналитика, проникнув в его фантазии, в его сны и т. п. Я

считаю, что начатки агрессивного поведения можно обнаружить у каждого

человека, либо в действительности, либо в потенции. Если я встречаюсь

с абсолютно неагрессивным человеком, я предполагаю, что он либо

сдерживает, либо подавляет агрессию. Я считаю, что при движении

невротичного или психологически незрелого человека к самоактуализации

или к зрелости очень заметно меняется именно качество агрессии, что

садистское, жестокое, злобное поведение - это проявление агрессии,

свойственное неразвитым, невротичным, незрелым людям; но по мере

личностного созревания человека, в процессе обретения им внутренней

свободы присущая ему агрессивность все чаще проявляется в виде

праведного возмущения, постепенно становится способом самоутверждения,

способом противостоять эксплуатации и угнетению, отстаивать идеалы

справедливости и т. д. По моему мнению, успешная психотерапия именно

таким образом изменяет качество агрессии, то есть заставляет

проявляться присущую человеку агрессивность таким образом, чтобы она

служила не жестокости, нездоровому самоутверждению. Кроме того, я

считаю, что вербальные проявления агрессии могут оказаться заменой

агрессивному поведению. Я считаю, что организация социальных

институтов может как повышать, так и снижать вероятность агрессивного

поведения. Я считаю, что юношам в большей степени, чем девушкам,

необходим некий одобряемый обществом способ <выпустить пар>,

реализовать избыток агрессивности. Как обучить молодых людей управлять

своей агрессивностью и разумно выражать ее? Как добиться, чтобы при

этом и юноша получил облегчение, и не пострадали окружающие его люди?

9. Есть ли мера желанной простоты жизни? Или жизнь должна быть в меру

непростой?

10. Может ли общество допустить <отдельность> отдельной личности,

ребенка, семьи? Нужны ли пределы совместности, общей деятельности,

общности и сообщности общественной жизни? Нужны ли пределы

приватности, <позволению быть собой>, терпимости и суверенитету?

11. Нужны ли пределы долготерпению общества по отношению к своим

членам? Что должно прощать? Чего нельзя простить? Что требует

наказания? Насколько терпимым может быть общество по отношению к

ограниченности, к лжи, к жестокости, психопатологии, преступности и

тому

Вопросы для нормативного социального психолога

подобным вещам? Как должно защищаться общество от слабоумия, от

старческой немощи, от невежества, от убожества и т. д.? Этот вопрос

важен еще и потому, что он поднимает другой вопрос, а именно вопрос о

чрезмерной защите, об ограничении в правах и установлении опеки над

теми, кто не нуждается в опеке, что в свою очередь тесно смыкается с

проблемой ограничения свободы мысли, дискуссий, экспериментирования,

идиосинкразии и т. д. Он поднимает проблему стерильного общества,

напоминает о присущем всем создателям утопий стремлении любым способом

оградить свое творение от опасностей, от зла и его проявлений.

12. Насколько широкий диапазон общественных вкусов должен быть

позволен? Насколько терпимо должно быть общество к тому, что им не

одобряется? Возможна ли терпимость по отношению к деградации, к

разрушению ценностей, к <низким вкусам>? К употреблению наркотиков,

алкоголя, ЛСД, к курению? Как относиться к <желтой прессе>, к <мыльным