Шрифт:
На мотив "Великое спокойствие"
Еду и питье принимаю спокойно От щедрой и добросердечной сестрицы. Ее угощенье и вправду достойно Самой Люй-тайхоу [167] , императрицы.Сестра Мэй-сян, брат проснулся! Заступитесь же за меня!
Ян Мэй-сян.Постой, посмотрим, что он будет делать…
Сунь Чун-эр
(продолжает петь)
167
Люй-тайхоу— императрица Люй.
На тот же мотив
Смотрите, мой старший брат пробудился, Теперь умоляю вас о защите; Я сам бы перечить ему не решился, Уж вы за робость с меня не взыщите. Руки дрожат, неловки движенья, Словно дожил я до смертного часа; И не поддастся изображенью Лица испуганного гримаса. Застряла в горле щепотка риса, От страха ее проглотить не смею… Хоть тысячеустым пред ним явись я, И то от боязни тотчас онемею.Сунь.Однако это кто же ест мою лапшу?
Ян Мэй-сян.Да это наш братец — Сунь Младший. На улице мороз, а ты свалился посреди дороги. Два негодяя бросили тебя и сбежали. Не случись тут проходить нашему брату, — не жить бы тебе, юаньвай!
Сунь.Помнится, в голенище у меня оставалось пять слитков серебра. Ну-ка, посмотрю… Гм… Где же они? Все ясно! Ты, Сунь Младший, нес меня и, видя, что я пьян, стащил деньги!
Сунь Чун-эр.Ты спал, старший брат. Я испугался, что ты можешь замерзнуть на морозе, дотащил тебя до дому. Ни о каких деньгах я и ведать не ведаю. И мог ли я своровать?
Ян Мэй-сян.А я так не сомневаюсь, что их у тебя вытащили два проходимца!
Сунь.Жена! Ты говоришь глупости! Мои названые братцы знают, что такое добродетель и справедливость. Не могли они забрать чужое и уйти. Лишь этот побродяжка Сунь Младший способен на такую низость!
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "За чтением книг"
Запорошивший весь белый свет Снег смел с дорог человечий след. Белым-бело и темным-темно. Земля и небо слились в одно. Продрогший, холодный, как этот снег, К себе в гончарню я брел на ночлег, И слезы капали мне на грудь, И так хотелось чуть-чуть отдохнуть! Но кто это, вижу сквозь снежный туман, Лежит на дороге, мертвецки пьян? Присел и — такое увидел вдруг, Что до сих пор не унять испуг. На мотив "Смеющийся монах" Я, как приговоренный к плахе, Глядел и трясся молча в страхе. И в мыслях не было такого, Что встречу брата там родного. В снегу его я не оставил, А на спине домой доставил. Уж он и не дышал как будто, А пробудился — смотрит люто. Не видит правых, виноватых, Забыл он, что грешно, что свято…Сунь.Пусть этот бродяга сдохнет на моих глазах! (Бьет Сунь Чун-эра.) Эй, гоните Суня Младшего за дверь, пусть стоит там на коленях в снегу.
Ян Мэй-сян тщетно пытается удержать Сунь Чун-эра в доме.
Сунь Чун-эр.Я тебя от мороза спас, а ты меня на мороз?!
(Поет.)
На мотив "Докучливая песенка"
Пронизывающий насквозь, холодный дует ветер, Мне нет спасенья от него нигде, нигде на свете. И этот колющийся снег, что все быстрей кружится: Во мрак он погрузил меня, и от него не скрыться. Рубашка тонкая моя — увы, одни лохмотья. А как хватил по ней мороз — и тех не соберете. Какие же разведал брат за мною прегрешенья, Что выгоняет на мороз и ставит на колени? Чем я покорней, чем смирней, тем больше слышу брани, Но до жестокости такой Не доходил он ране!Ян Мэй-сян.Эх, братец, братец! Слишком уж ты послушен! Юаньвай только пригрозил тебе, а ты тут же встал на колени! Разве могу я допустить, чтобы ты замерз на морозе?
Сунь Чун-эр.Спасите меня, сестрица…
Ян Мэй-сян (слуге). Принеси скорее чарку горячего вина! Братец совсем продрог!
Сунь Чун-эр (выпивает вино). Ох! Когда б не это горячее вино, — наверное, окоченел бы навек.
(Поет.)
На мотив "Шаловливое дитя"
Есть закон, не дающий нам совершать "Десять зол" и "Пять преступлений" [168] . Не осмелюсь, сестрица, я нарушать Брата старшего строгих велений. Отношенья в семье и дела семьи Предоставлены вашим заботам. Устанавливать правила — каждый свои Никуда не годится… Да что там! Не позволю себе болтать языком, Брат и старше меня и сильнее — Утверждает он право свое кулаком, И перечить ему я не смею. Говорят же, однако: обидчик людей Небеса-то обидеть не сможет, День придет — и познает всю боль лиходей, Боль, что так меня бедного гложет. Я унижен, отвержен — поистине так! К Небесам обращаюсь я с дрожью. А для брата слова мои — сущий пустяк, Называет их блажью и ложью.168
"Десять зол" — тяжелые преступления (умысел против династии, измена, убийство ближайших родственников и т. п.), каравшиеся смертной казнью. "Пять преступлений" — в буддийском учении — тяжелейшие грехи, за которые не может быть прощения: умерщвление родителей, нанесение раны Будде, нарушение важнейших обрядов.
Шестая ария от конца
Я скорблю о превратностях тяжких судьбы, но дойдут ли до Неба мольбы? Бедняков ли ему свысока замечать и на просьбы ли их отвечать?! Вот, бия себя в грудь, на коленях стою, слезы лью, но напрасно их лью! День за днем я все клянчу гроши на еду, а иначе совсем пропаду! Две монетки иль три — в день доход невелик, вечный голод терпеть я привык, Но ни разу на просьбу решиться не мог, — чтобы братец мне старший помог. Он, как встретит меня, засучит рукава, — пропадай ты, моя голова!