Шрифт:
– Ты чего плачешь, Маша?
– Хочу и плачу!.. Тебе-то что за печаль?
– Ну, значит, есть «печаль», раз спрашиваю!
– Улыбнулась Зарина.
– Давай, рассказывай, чего ты тут сидишь одна на земле почти посредине вокзала, и ревешь, как белуга…
В ее, по-восточному мягкой и плавной, и, на удивление правильной, русской речи, в которой только чуть-чуть улавливался восточный акцент, было столько искреннего участия, что Маша, сама того не желая, словно со старшей сестрой, стала делиться с Зариной своими горестями:
– К тетке вот приехала, а ее уж и не найти - в том адресе, что мне мама дала, она уже давно не живет…
– А откуда приехала, Маш?
– Из Киева…
Через десять минут Зарина узнала всю ее одиссею, и все то, что ей пришлось испытать по пути в Саратов…
– М-да… Тебе много досталось, Машунь… - Зарина уже сидела рядом с ней, опершись спиной о стенку вокзала.
– Я вот тоже… Из Ленинграда еду…
Маша с нескрываемым удивлением посмотрела на эту яркую представительницу «Советского Востока»:
– Ты? Из Ленинграда?
– Ага, оттуда!
– Улыбнулась Зарина.
– Что? Не веришь? Не сомневайся - из Ленинграда я… Училась в художественной академии…
– Так ты художница?
– Впервые улыбнулась Маша.
– Ну… Не совсем еще… - Тут же засмущалась Зарина и спрятала свои, с поволокой, глаза.
– Я только год проучиться успела… Так, кое-что рисовать умею, но до настоящего художника мне еще очень далеко… А тут война… Эвакуировали нас… Вот я в свой Ташкент и ехала…
Прошло еще несколько минут, и Маша поняла вдруг, что ее мытарства по пути в Саратов вообще ничто! Что бывают дороги и потяжелее, и что ей еще, на самом-то деле, очень повезло… …Эшелон с эвакуированными жителями Ленинграда должен был добраться сначала до Москвы, а потом следовать дальше на восток…
Но…
Не доезжая Калинина эшелон с беженцами попал под обстрел… Под танковый обстрел… Немцы к тому времени обошли Великие Луки, и вклинившись в оборону Красной Армии пытались перерезать эту стратегическую железнодорожную магистраль между двумя столицами… …Зарина тихим голосом рассказывала Маше, как был расстрелян гражданский эшелон и танковых пушек… Как бежали потом люди во все стороны от железной дороги пытаясь спастись, и как многие из них погибли под гусеницами немецких танков…
– Их даже не расстреливали, Маш, а просто гоняли по полю, как зайцев, и давили!
– Зарина сжала кулачки так, что аж побелели костяшки пальцев.
– Сволочи! Сидели в открытых люках, смеялись во всю глотку, и я даже звуки губной гармошки слышала!.. И давили людей!.. Как гнилые арбузы… …Зарина спряталась тогда в каком-то небольшом овражке и только поэтому и спаслась… Но в тот день ей пришлось пережить еще и бой…
Бой, который произошел практически над ее головой - откуда-то появились несколько советских танков, пехотинцы, и… Немцев тогда отогнали от железной дороги, и они откатились в сторону Ржева, а советские роты пошли за ними, практически через голову девушки-узбечки…
А вот ночью, в каком-то странном исступлении, Зарина вернулась к расстрелянному эшелону и почти до самого утра искала свой вагон…
– Хотела свои картины найти… У меня был большой такой картонный планшет, вот и искала…
– А для чего?
– Спросила Маша.
– Да я и сама не знаю… Зачем-то они мне были тогда нужны… Прямо сумасшествие какие-то, не иначе… …Через две недели Зарина, на попутках добралась все же до Москвы…
Она попыталась, было, сунуться в военкомат, но там, узнав ее историю, и кто она такая, отправили дальше на восток…
– Я же ведь ничего не умею, Маша… Ну, разве что раны перевязывать, да и то с грехом пополам… Я же всю жизнь рисовать училась… - Проговорила девушка грустно.
– Вот если бы я стрелять умела, тогда другое дело! А так… Мне так и ответили - нечего тебе, художнице, на фронте делать, мол, проживешь до первой прилетевшей пули… И отправили на родину, в Ташкент, там теперь много госпиталей, много раненных, там сказали от меня больше толку будет…
– А хочешь, я тебя стрелять научу?
– Спросила вдруг Маша.
– Хорошо стрелять!
– А ты что, умеешь?
Маша, молча, достала из недр своей одежды и протянула Зарине картонку «Спортивной книжки»:
– Вот, сама смотри!
– Ух, ты! Первый разряд!
– Проговорила девушка-узбечка, искренне восхитившись.
– Когда же ты успела-то? Ты ж совсем еще маленькая!
– Я не маленькая!
– Обиделась Маша, и надув губы, отвернулась.
– Я уже совсем взрослая!
– А тебе сколько лет, Маш?
– Улыбнулась на эту обиду Зарина.
– Семнадцать… Будет… Скоро…
– Понятно… Ну, а мне уже девятнадцать… И где же ты меня будешь учить?
– Не знаю?
– Маша пожала плечами.
– Наверное, можно было бы что-то придумать…
Зарина помолчала тогда несколько секунд и проговорила уверенно:
– А я уже придумала!
– Правда?
– Маша с надеждой посмотрела в глаза своей новой знакомой.
– Правда!
– Кивнула в ответ Зарина.
– У тебя же, как я поняла, в Саратове никого нет? И идти тебе некуда? Так?