десять минут на высоте в три тысячи метров я атаковал русских. — Предупреждая вопрос,

кивнул: — Да, один против восьми. Русским было некогда — они летели бомбить.

Поэтому когда я сбил один ДБ-3, остальные рассыпались и продолжили путь.

— К сожалению, ДБ-3 отбомбились по цели — городу Куопио, — вставил Магнуссон. —

Зато на обратном пути к базе в Эстонии их ожидал крайне неприятный сюрприз. — Он

указал на Сарванто. — В лице вот этого скромного героя.

Сарванто рассмеялся:

— Русские шли вдоль железнодорожной линии. Я вылетел на перехват. Схватка длилась

минуты четыре, при этом я израсходовал весь свой боезапас. Облачность уже разошлась,

и солнце сверкало на крыльях и фюзеляжах самолетов. Первая тройка шла колонной,

замыкающая четверка — ромбом. Строй был очень тесным, дистанция между

бомбардировщиками не превышала размеров одного самолета.

— Вы, конечно, заходили со стороны солнца, первый лейтенант? — с напускной

строгостью уточнил Магнуссон. — Все, как вас учили?

— Так точно, господин учитель! — шутливо поклонился «Замба». — Русские меня

практически не видели, хотя я прошел у них под самым носом. Черт побери, они могли бы

расстрелять меня в упор! Я набрал высоту — примерно на полкилометра над русскими —

и атаковал крайний левый бомбардировщик. Русские опомнились и открыли огонь. Я

летел, буквально как в туче ос.

— Теперь внимание! — остановил Магнуссон. — С какой дистанции вы начали стрелять,

Замба?

— С двадцати метров, — хмыкнул пилот. — Знаю-знаю, наставления требуют стрелять со

ста пятидесяти метров, учителя советовали сократить дистанцию до пятидесяти метров,

но я подошел творчески. И в результате, кстати, продырявил русскому фюзеляж. Стрелок

замолчал — думаю, я убил его. Не останавливаясь, я открыл огонь по двигателям сразу

двух соседних бомбардировщиков.

— Они, видимо, для вашего удобства летели так тесно, — вставил Совелиус.

— Не исключаю... Во всяком случае, у них начался пожар. Дальше я дал короткую

очередь по остальным самолетам «ромба». Один вспыхнул, второй пошел к земле, дымя и

изрыгая пламя.

— Оставались еще три, — напомнил Магнуссон.

— Да, и я задался целью уничтожить их тоже, — кивнул Сарванто. — Предпоследний

самолет зажег каким-то чудом, Патронные ящики крыльевых пулеметов моего «Фоккера»

стремительно пустели. Ладно, подлетаю к последнему. Жму на гашетку. И... ничего.

Боезапас кончился. Этого следовало ожидать — при такой интенсивности стрельбы. Но

все-таки я был, господа, несколько шокирован! — вызвав новый взрыв хохота, добавил

Сарванто. — Пришлось мне разворачиваться и уносить хвост!

— Вот так становятся асами за четыре минуты! — заключил Магнуссон, наливая первому

лейтенанту коньяк из собственной фляги, которую он (по слухам) берег как зеницу ока. —

«Фоккер» получил двадцать три пробоины. Но Бог оберегает отважных — ни одно из

повреждений не фатально. На самом Замбе, как видите, ни царапины. Что до шести

сбитых им ДБ-3 — мы летали посмотреть, как они упали. Расстояние между первым и

последним из сбитых бомбардировщиков не превышает тридцати километров! Вот так

дождь из самолетов!..

Совелиус добавил:

— У русских, по-моему, даже не было пулеметов. Какая самонадеянность! Они

рассчитывали летать над нашей территорией безоружными и без истребительного

прикрытия. Во всяком случае, что-то не заметно, чтобы они как-то пытались защищаться,

эти ДБ-3.

— Что ж, русские получили дорогой урок, — пожал плечами Магнуссон. — С нашими

летчиками следует считаться.

9 апреля 1940 года, 4 часа — 7 часов утра, аэродром Фаэрлозе, недалеко от Копенгагена

Двенадцать «Фоккеров» D-XXI выстроились на аэродроме.

Два из них были куплены в Голландии, десять построили в самой Дании.

Особенно мощным выглядел один из них — пушечный. Двадцатимиллиметровые пушки

«Мадсен» размещались в гондолах под крыльями.

Скоро, быть может, придется опробовать эти самолеты в бою. Война, охватившая Европу,