его свободы, чрезвычайно ревнив, и все, что только может угрожать вольности, тревожит

его; он бунтует даже в том случае, если стремление кого-либо к самодержавной власти

является ни чем иным, как плодом его собственного воображения. В Европе много таких

народов, которые, чтобы освободиться, низвергнули своих тиранов, но нет ни одного,

который, будучи вольным, отдал себя добровольно в рабство.

Многие республики с течением времени все же попали под неограниченную

власть, и очевидно, что это для них неизбежно, ибо как можно республике вечно

противоборствовать тем, кто постоянно угрожает их свободе? Как можно республике

постоянно сопротивляться честолюбию знатных, которое столь свойственно их сердцу?

Как долго сможет следить она за обманом, за тайными кознями соседей и продажностью

своих граждан, если в конечном счете человеческое корыстолюбие преодолевает все? Как

можно ей льстить себя надеждою, что битвы, которые она ведет, всегда завершатся

победой? И как можно отвратить те опасные обстоятельства, от которых свобода должна

себя оберегать, которые возникают внезапно и благоприятствуют дерзким и

честолюбивым?

Если войска республики будут возглавлять робкие и боязливые полководцы, то они

достанутся в добычу свои неприятелям, но если это будут храбрые и отважные мужи, то и

в мирное время они будут опасны, настолько, насколько во время войны они были

полезны. Почти все республики из глубины неволи возвысили себя до состояния свободы,

и почти все затем оказались низвергнуты в рабство. Жители Афин, грозящие своей

непокорностью Филиппу Македонскому во времена Демосфена, ползали на коленях перед

его сыном Александром, римляне, изгнавшие царей, через несколько сот лет терпеливо

сносили бесчеловечие своих императоров. Точно так же и англичане, отрубившие Карлу I

33 Дионисий I(430 - 367 гг. до н.э.) — тиран Сиракуз с 405 г. до н. э., Тиберий(42 г. до н.э.
– 37 г. н.э.)

— римский император в 14 - 37 гг. Нерон(37 - 68 гг.) — римский император 54 - 64 гг. Людовик XI(1423 –

1483 гг.) — король Франции. Фридрих называет монархов, считавшихся жестокими и бесчеловечными

правителями.

голову за то, что он присвоил себе некоторые права, смирили упорство свое под гордой и

коварной тиранией своих хранителей34. Не эти ли республики добровольно выбрали себе

государей? Нет, таковыми оказались отважные мужи, которые с помощью выгодных

обстоятельств против воли граждан сделали их подвластными себе. Подобно тому как

люди рождаются, живут некоторе время, и, наконец, умирают либо по причине болезни,

либо от старости, республики некоторое время процветают, и, наконец, приходят в упадок

или из-за дерзости одного гражданина, или от оружия неприятеля. Все имеет

определенный срок, даже и самые величайшие державы существуют только до некоторого

времени. Все республики чувствуют, что это время однажды придет, и они взирают на

каждую могущетвенную фамилию, как на корень той болезни, которая для них

смертоносна. Никак не возможно граждан республики, которые пользуются многими

свободами, уговорить чтобы они приняли государя, хотя это было бы и лучшим выходом

для них. Ибо всегда они скажут следующее: “Лучше нам быть подвластными закону, чем

своенравию одного человека, ибо законы по сути своей являются правосудием, человек

же от природы своей способен к неправоте и заблуждению. Законы являются

вспомогательным средством против болезней наших, которые возникают от того, что

некто желает возвысить над всеми свою волю. Под такой властью и законы могут

превратиться в смертоносный яд. Вольность — это благо, которое мы получаем от

природы. Но рали чего, спросят республиканцы, должны мы его лишиться? Поскольку

достойно наказания восстание против государя, законами утвержденного, достойно

наказания также и покушение на свободу республики".

ГЛАВА X. О СИЛЕ ГОСУДАРСТВ