Посреди зала танцевали две Дьяволицы. На них были красные рогатые парики, короткие черные платья, плотные колготки и черные пуанты, почему-то с красными подошвами. Между ними носился маленький белобрысый дьяволенок.

— Стервы, — прошипела Соня почти по-кошачьи.

— Ты их знаешь? — поинтересовался Кирилл с блестящими глазами, — познакомь!

Сонька ткнула его в бок.

Мелодия стукнула последним барабаном и оборвалась. Ученики зааплодировали. Дьяволицы сделали балетный поклон и легко убежали за кулисы.

— Мемеме, — Соня спародировала упорхнувших Дьяволиц. Она отклячила зад и широко расставила ноги.

— Чего ты сама отказалась танцевать? — спросила Дженни с улыбкой. Настроение у нее было прекрасным.

— Не знаю, — буркнула та в ответ и обернулась к пуншу.

Ученики рассыпались по залу. Многие уже отхватили себе по большому бокалу черного Иосаафовского пунша и теперь бродили, разглядывая убранство.

— Этот манеж казался таким большим, — заметил Кирилл.

— Это из-за сцены, — пробормотала Соня сквозь пирожное в форме надгробия, — вкусно, блин. Им бы этим на жизнь зарабатывать.

Ребята дружно посмотрели на сцену. Она была воздвигнута из пластика и обильно украшена противопожарными тыквами: в каждой из них светилась электрическая лампочка. На сцене стояли инструменты.

— Вы не знаете, когда выйдут «Диско эт зе Криско»? — нетерпеливо спросила подошедшая Алина Медведь, — вы же общаетесь с этой… как ее? Чайник?

— Надеюсь, они успеют отыграть до того, как придет Анафема и разгонит нас всех, — беззаботно заметила Соня. Она ела уже третье пироженое и приглядывалась ко второму бокалу пунша.

— Привет, дети, — прохрипел кто-то сзади.

Дети обернулись и увидели горбуна — в коричневой хламиде с капюшоном, накладным горбом и скрюченными пальцами — он шел, приволакивая ногу и гримасничая.

— Здравствуйте, Алексей Владимирович, — пролепетала Алина, опешив, — вас тоже пригласили?

— А то, — подмигнул физрук, — какой праздник без меня?

— У вас отличное чувство юмора, — сообщил ему Егор. Девчонки одобрительно закивали.

— Этого не отнять, — согласился тот, — я — за пуншем.

И он отошел от них, своей кошмарной походкой, держа покалеченные руки на весу перед собой, ни на секунду не выходя из образа.

— Молодец мужик, — восхитился Егор.

Дженни открыла было рот, но Алина Медведь завизжала, как психопатка. На сцену высыпали музыканты. Они были одеты в вампирские плащи и солнечные очки. На барабанщике была резиновая маска зеленого монстра. Студенты ломанулись к сцене. Свет в зале погас, но ярко-ярко засветились тыквы. Откуда-то раздался зловещий вой. Яркими всполохами занервничал стробоскоп, к которому присоединились фотовспышки.

— Привет, — сказал в микрофон Крис, солист, на рычащем, немного тягучем английском, который используют в южных штатах Америки, — мы рады снова приехать в ваш чудесный город и на ваш чудесный бал.

Зал заревел. Аудитория в сто двадцать учеников Святого Иосаафа произвела такой чудовищный шум, что Заваркина, все еще стоящая за кулисами, забеспокоилась, как бы Анафема, этим вечером несущая вахту в школе, не прибежала в парк раньше времени.

— Поехали! — сказал Крис и ударил по гитарным струнам, — It's almost Halloween!

— Крис, ай лав ю! — вопила Алина Медведь.

— Восемь тридцать, полет нормальный, — сообщил физрук Заваркиной, заглянув за кулису. Та кивнула и, обернувшись, велела балеринам убираться из манежа. Те поспешили выполнить приказ.

Зал вопил и подпрыгивал. Группа выливала им в уши свои лучшие песни, не давая ни продохнуть, ни подумать.

За кулисы заглянул Кирилл.

— Можно к тебе? — спросил он и, не дожидаясь ответа, просочился в маленький темный закуток, завешенный тканью и заставленный чем-то непонятным. Например, сразу за шторой стояла больничная каталка, на которой лежало что-то напоминающее человеческое тело.

— Ты чего не в зале? — спросила Заваркина.

— Я люблю музычку потяжелее, — ответил Кирилл, выхватывая цепким взглядом элементы театрального реквизита, — как думаешь, когда Анафема явится?

— По моим подсчетам она уже здесь, — Заваркина глянула на часы, — прошло сорок минут от начала концерта, осталось двадцать. Наверняка, она уже услышала грохот и прискакала. Я стою здесь, потому что это единственный путь на сцену. Она не сможет прервать концерт.

— А что будет дальше, когда концерт кончится? — спросил Кирилл, аккуратно приподнимая простыню на каталке.