– Ну и что?

– Вряд ли у него внематочная беременность. И выглядел стремно, явно не хотел знакомых встречать. Наверное, какие-то лекарства там мутит.

– Да, может, у него просто женщина там работает.

– Анька его на Ельнике колбасу продает. Тем более они не живут больше года, он порезал ее как-то.

– Ё-мое, за что?

– Не слышал, что ли? Анька говорит, «белочку» поймал. По пьяни решил, что она из жидких кристаллов сделана, как Терминаторша в фильме.

– Не знал. Люди говорят, он шифруется, в гости никого не зовет.

– Почему не зовет? Мне звонил на днях, говорил, бери пузырь, приходи, Дэна помянем, – Ринат залпом осушил стакан сока. – Но я сейчас не пью и не курю. И ну его на хрен с ним пить. В прошлом году он свою квартиру спалил.

– Да ты что?!

– Ежи рассказывал. Они каких-то баб сняли, привели к Булочнику. Бабы на все готовые, но пошутили, что Ежи давненько не мыл тело, и это чувствуется. Тот говорит, что нет проблем, и минут десять под душем намывался. Выходит – баб нет, а Гриша сидит среди свечей пьяный и грустный. У Ежи сердце падает, а Гриша объясняет, что их выгнал. Им грязная посуда не понравилась, и тараканы как назло побежали. Ежи полчаса в халате по улице бегал – не догнал. В итоге он послал Булочника на хер, переоделся и ушел, а Гриша еще выпил и заснул за столом. Просыпается: скатерть от свечей горит и занавески. В итоге два этажа выгорело. Гульнули с девчатами.

Ринат активно жестикулировал, подчеркивая боль и отчаяние неудовлетворенного Ежиного либидо, и в результате его финального взмаха моя кружка пива улетела на пол, оставив на столе малоприятную лужу. Он не смутился и хозяйским жестом позвал официанта. А во мне практически умерла версия.

Неплохо было бы спросить у пожарников, не запомнился ли им специфический запах на пепелище, не было ли у них «прихода». Впрочем, если даже у Булочника дома и размещалась плантация, то сгорела она из-за явного раздолбайства хозяина, и Дэн не стал бы второй раз наступать на одну и ту же совковую лопату. А значит, на момент смерти Дэна у Гриши дома никак не могли произрастать семена их совместной деятельности. Что, однако, не снимает с Булочника подозрений в убийстве.

– Посчитай с меня за это, – Ринат помахал перед официантом указательным пальцем. – Принеси ему еще кружку. И мне тоже. Темного. И сто водки. И, хрен с ним, пачку «Мальборо».

Дальше его было не остановить. Мы переместились в рыбную коптильню, где живую форель на наших глазах превращали в козырное блюдо по две тысячи за порцию. Но Ринат не давал мне платить: откаты предприятий, загрязняющих природу, неряшливо торчали из его бумажника. Потом мы играли в боулинг в «Акватории», пили виски и уже собирались было знакомиться с женщинами, но тут Бубл побледнел и исчез на полчаса. Охрана обнаружила его лежащим навзничь на полу сортира, бубнившим дерзкие мужские речи. На такси я привез его к себе домой и бросил спать на диван на кухне. Уже под утро, часов в шесть, я услышал, как кто-то царапает входную дверь и неумело лязгает замками. Я только успел застать в дверном проеме его исчезающий образ в рубашке без единой пуговицы. Мне показалось, он даже развел глазами от внутренней муки.

– Я больше не пью и не курю.

После ухода Бубла заснуть у меня так и не получилось. Что же такого произошло в этом мире? Еще недавно срисовывали друг у друга геометрию, хвастались первыми девчонками, а сегодня как-то буднично допускаем, что один из нас зарезал другого – со спины, из-за денег. И никто не пытается возмутиться и доказать, что такое невозможно, потому что невозможно никогда. Дэна еще не спустили в печь крематория, как мы уже притаились и навели друг на друга перископы. Человек человеку козлик.

Да и сам я подозреваю всех подряд, кроме, может быть, Марины Крапивиной. Тот же Булочник мог и не знать про деньги, а просто впасть в алкогольное безумие и достать нож. Вон жену, мать детей своих, порезал. И в «Крестах» успел отдохнуть, опыту поднабраться. Хотя именно за взрывной характер Гриша Булкин и попал в наш теплый круг.

В школе его вытягивали на тройки всем педсоветом, но он все же умудрился остаться на второй год в шестом классе. Провалы в изучении наук в нем нисколько не компенсировались физической мощью: он был бледен, костляв и неуклюж, а свой последний урок физкультуры посещал классе в четвертом. Нет, он был далеко не глуп: получив годовую двойку по алгебре, он умел считать карты при игре в секу, как не снилось ни одной школьной математичке. Ни один старший гопник в школе не задевал его плечом – и даже не потому, что Гришин старший брат уже отмотал первый срок и королил на скамейках в 33-м дворе. Если Гриша чувствовал себя задетым, он начинал сыпать отборным блатным матом и бить. Он никогда не останавливался, чтобы выяснить истоки конфликта, как бывает у людей с рыбьей кровью. И он валил маслобоев, которые имели вдвое больше него массы и втрое меньше куража.

Многих удивляло, что он не стал авторитетом в девяностые. Но, окончив с грехом пополам восьмилетку, он начал устраивать свою жизнь под себя. И перестал покидать пределы микрорайона. Вся Гришина жизнь протекала в пространстве от дома № 33, где он жил, до дома № 37, куда он вечером провожал свою подругу Юлю. После этого он садился на скамейку к пацанам, что сулило разные остросюжетные продолжения. Он редко возвращался домой раньше шести утра и спал до обеда. А после пяти вечера уже приходила Юля.

Иногда он где-то добывал деньги и порезал бы на ремни любого, кто посмел бы назвать его халявщиком. Про доходы Гришу вообще старались не спрашивать, хотя все понимали, что они как-то связаны с ночным сидением на скамейке. И годы мелькали, словно платформы за окном, старела его неизменная косуха с мустангом на спине, и тяжелее становились пьяные выходки. Что он делал за нашими столами? Дэн говорил, что Булочник лучший в мире партнер по бриджу. Он всегда отшучивался о вещах, которые не мог объяснить словами.