– Боба, не бросай меня с Люськой, давай будем считать, что я ее заранее забоялась, – попросила я.

– Не выйдет, тебе придется сдавать все Люськины ЕГЭ, я ей тебя в телефон спалил, – заявил Боб.

– Я отомщу, у меня не заржавеет! Я тебе, Бо, трояк за фотку в «Одноклассниках» поставлю, а ты соберешься с ребятами и станешь рыдать и напиваться в бессильной злобе, потому что трояк будет от гостя-невидимки и ответная пакость будет невозможна! – выпалила я.

– Да, это реальная жесть! После такого я вообще не знаю, можно ли в себя прийти, – хохотал Боб.

Мы вошли в дом, и нам навстречу выскочила женщина в фартуке, с мокрыми руками и неземной укладкой волос, напоминающей дома Гауди:

– Борька, привет! Ой, здрассьте, – осеклась она, увидев, что «Борька» не один.

– Привет, Люсьен, знакомься, это моя Маруся, – сказал Боб, обняв меня и притянув к себе.

– Марина, будем знакомы, – сообщила я, начиная и вправду бояться Люську, которая производила впечатление начальника бронепоезда.

– Оч приятно, Людмила, – ответила Люська.

– Люсьен, кто приехал, где мелкие? – спросил Боб.

– Мелкие с Федей где-то тут, еще папа приехал с Василь Степанычем и папа Леня уже едет, у меня уже жопа в мыле, я не понимаю, чем я всех кормить буду, говорила, надо в ресторан было, – закудахтала Люська.

– Люсек, ты никогда не понимаешь, чем кормить, а все потом не понимают, как они так обожрались и куда девать все оставшееся, – подбодрил Борис Люську.

– А ты не умничай и марш за дровами, а еще сделайте с Федором так, чтобы люди куда-то сесть могли, ни стола, ни хрена нету, а вы, девушка, мне поможете с мясом, идемте! – сказала начальник бронепоезда, и мне стало понятно, что пипец начался.

– Маруся, иди с тетей и помни, ей говорить про меня гадости бессмысленно, убьет скалкой, я у нее в любимчиках, – улыбаясь, сказал мне Борис.

– Ничего, у меня остается еще 19 человек или сколько всего приглашенных, я им скажу! – ответила я.

– Маруся, ты очень злобный карлик, – сказал Боря, глядя на меня сверху вниз, и улыбнулся.

Люська оказалась весьма подозрительной, но быстро оттаяла на мой счет, вероятно, я каким-то правильным образом отвечала на ее многочисленные, но очень туманные вопросы. За час я узнала о Борисе все, что еще не знала до этого. Самым ужасным из узнанного было то, что на берегу показалось мне дешевой бравадой. У Бориса не было родителей, он потерял их в течение года, сначала маму, потом отца, а еще через два года развелся с женой, загулявшей с его другом детства. Иными словами, после количества Бориных реанимаций мои стали казаться розовыми сопливыми домиками Барби. Мне стало стыдно. Еще Люська сообщила, что не допустит, чтобы «Борьку бабы обижали, потому что хватит мужику голову дурить, такие на вес золота – и умный, и не жадный, и человек хороший». Это замечание я прокомментировала:

– Людмила, вы ведь не меня имеете в виду под лэйблом «Борькины бабы», ни так ли? Я уже старенькая для таких определений – это раз. Да и отношения свои с кем-либо обсуждать привыкла только по личной инициативе, то есть с вами – не хочу и не буду – это два. В остальном, мне кажется, у нас с вами получится чудесный и вкусный стол – вон сколько всего успели нафигачить.

– А вам, я смотрю, палец в рот не клади, – подозрительно ухмыльнулась Люська.

– Верно, пальцы не надо, – улыбнулась я Людмиле.

– А вы как вообще в Перми оказались? – уже дружелюбнее спросила Люська.

Я поняла, что Люська, сменив тактику, попытается достать из меня важные для нее сведения, и решила, что препятствий чинить ей не стану, если она будет «следить за базаром». Еще полчаса расспросов, и Люська резюмировала:

– Бедная девочка, и вот не скажешь, что плохо все, а как-то печально, что ли. Но унывать не нужно. Я, когда за Федора выскочила, молодая совсем была, девчонка еще, думала, вот поживем, поработаем, в Москву переедем, там же вся жизнь настоящая. А потом дети пошли, да и сколько я на ту Москву ни смотрела, очень уж суеты много, не по мне. А потом дядя Леня на пенсию вышел и сюда вернулся из министерства, а он уже не молодой – не бросишь, ну мы и решили: тут останемся. Вон молодежь, если захотят, пусть едут. Борька им поможет там, а мы с Федей уж как-нибудь здесь.

– А сколько у вас детей с Федором? – спросила я.

– Двое, сейчас увидишь, ой, а давай на «ты»? – попросила Люська.

– Давай, – согласилась я, понимая, что Люську я для себя «обезопасила».

Зашли Скалич с Борисом, а с ними подросток лет 13-14 в образе то ли эмо, то ли какаду, но идентификационные надписи типа «Tokio Hotel» на нем имелись, а голову украшал самопальный ирокез.

– Марина, добрый день, познакомьтесь, мой сын Александр, – сказал Скалич.

– Здравствуйте, Марина, – протянула я руку эмо-бою.

– Сэм, – представился Александр и пожал мне руку.

– Мариша, а что это мы с тобой даже вина бокал не выпили, – спохватилась Люська.

– Заработались, Люсь, – ответила я.

Боря открыл рот от удивления и произнес:

– «Мариша»? Как тебе это удалось? Ты что мне, Люську заколдовала?!

– Борька, иди в жопу со своими приколами и не приставай к девочке, мы с ней тут как два раба на галерах, выпить некогда, иди вина нам принеси лучше, – отмахнулась Люська, украшавшая блюдо с рыбой.