– Пошел! – толкнул в спину бандит.

Пройдя через кухню, они оказались на небольшом крылечке, огражденном хлипкими перилами. Треплос испуганно огляделся и понял, что находится в замкнутом дворике, окруженном высокими стенами из сырцовых кирпичей.

В переднем углу за бочкой, заменявшей стол, сидел широкоплечий, голый по пояс мужчина с могучей грудью, поросшей седыми волосами. Нахмурив кустистые брови, он разделывал сушеную рыбину толстыми пальцами, отправляя куски в рот, красногубой щелью выделявшийся на поросшем щетиной лице.

– Вот этот молокосос, Врал, – прорычал разбойник с перебитым носом.

Мужчина облизал жирные пальцы и уставился на поэта тяжелым немигающим взглядом.

– Ты убил нашего брата, – проговорил он гулким, хриплым голосом.

– Да я тебя за Хруща на полосы порежу! – заревел бородач, поигрывая кинжалом перед лицом Треплоса.

– Наш обычай требует снять с тебя шкуру, – продолжал Врал. – С живого. И закопать в соль.

От этих слов, произнесенных просто и буднично, на поэта повеяло могильным холодом. Да и глаза предводителя налетчиков не оставляли никакого сомнения в серьезности его намерений.

– Вот! – раздался довольный голос бородача. – На бойне взял.

Он продемонстрировал юноше палку с кривыми крюками.

– Зацепишь за край шкуры и тащи! Только потихонечку, чтобы кожу не испортить. Гы!

Мужчина противно захихикал. И тут Треплос первый раз в жизни ощутил настоящий животный ужас, охвативший его множеством липких холодных конечностей, подобных щупальцам осьминога.

– У тебя только одна возможность остаться в живых, – сказал предводитель, вставая изза своего импровизированного стола. – Сделать то, что мне нужно. Иначе, ты умрешь.

Юноша сглотнул подкативший к горлу комок и кивнул. Ноги его ослабели, на теле выступил противный холодный пот.

Убедившись, что собеседник проникся серьезностью момента, Врал вышел изза своего импровизированного стола, и сделав пару шагов, взглянул в глаза Треплосу.

– Ты должен передать нам ту вещь, что принес твоему хозяину сегодня ночью один келл.

– Но…

– Молчи и слушай, дурак! – оборвал его разбойник. – Маг уедет в гости. Как только стемнеет, ты подашь сигнал из окна. Помашешь туда – сюда светильником. Мы тебе свистнем два раза. Понял? Тогда ты сбросишь нам ту штуковину. И сможешь жить дальше.

Вот тут поэт сделал очень большую глупость.

– Я не могу это сделать! – радостно крикнул он.

От неожиданности брови Врала взметнулись вверх.

– Это еще почему?

– Я не служу жрецу! – сказал Треплос и стал торопливо рассказывать, каким образом он оказался в гостиничном номере мага. – Мне очень хотелось кушать, а денег на еду нет. Я узнал, что жрец у наместника и решил навестить служанку. Девчонка от меня без ума. Жрать очень хотелось. А тут вы налетели… Ну и… Не виноват я! Так получилось.

– Хватит! – широкая как лопата ладонь отвесила юноше пощечину. Отброшенный к стене он с трудом поднялся.

– Навестишь свою шлюху еще раз! – прорычал разъяренный бандит. – И сделаешь так, как я сказал!

– Маг запретил мне возвращаться! – попытался объяснить Треплос. – Она меня не пустит!

– Ты же говорил, что она от тебя без ума?

– Была! – юноша поднялся на ноги. – Мы поссорились. Я уговаривал ее взять золото и сбежать со мной. Она отказалась!

– Плохо уговаривал! – заржал налетчик с переломанным носом.

У Врала дернулся угол рта.

– Отпустите меня, – жалобно попросил поэт. Клянусь всеми богами, я никому ничего не скажу.

Предводитель налетчиков утробно захохотал, хлопнув себя ладонями по волосатому животу.

– Только мертвые умеют хранить тайну, – зловеще прошипел бородатый бандит, с кривой ухмылкой вытаскивая кинжал.

В это время на лестнице появился юноша с большим глиняным блюдом полным дымящихся пирожков и амфорой в руках.

– Эй, Врал! – громко крикнул он. – Вот горячие, как ты любишь!

Но заметив оружие в руках бородача, в нерешительности замер.

– Неси! – взмахнул рукой предводитель и плотоядно облизнулся.

– Поживи, пока мы не пообедаем, – сказал он несчастному юноше и хлопнул его по плечу здоровенной лапищей.

От этого удара тот отлетел и приземлился на скамью, стоявшую у стены трактира прямо под дверью.

Бандиты расселись вокруг бочки и стали с жадность поглощать пирожки, запивая прямо из горла неразведенным вином. Треплосу стало дурно, когда он подумал, из чего сделана их начинка. Испуганно глядя, с каким аппетитом едят налетчики, юноша постарался отодвинуться от них как можно дальше. Прижавшись спиной к холодной стене, поэт с тоской посмотрел вверх на радостное голубое небо, такое же светлое, как и несколько минут назад. Вдруг почти над его головой раздался какойто шум. Юноша замер, отодвинувшись на самый край, и чувствуя, как покачивается под его тяжестью скамейка.