– Кто это сделал? – с трудом проговорила она.

– Алекс!

Хозяйка отскочила от гостьи, словно от раскаленной сковороды.

– Что ты сказала?

– Они сказали, что Алекс! – крикнула Мерисид и торопливо заговорила. – Это они! Я знаю, что он не мог этого сделать! Но все так говорят!

Анукрис выхватила из рук служанки кувшин.

– На выпей и рассказывай все по порядку.

Танцовщица большими глотками втянула полкувшина.

– Хватит, – сердито проговорила молодая женщина. – Теперь говори. А ты оставь все и иди отсюда!

– Да, госпожа, – послушно поклонилась Самхия, оставив хозяйку с подругой.

За время рассказа Мерисид еще два раза прикладывалась к кувшину.

– Кто такой Моотфу? – прервала её Анукрис, когда танцовщица начала повторяться.

– Старший мождей города, – ответила женщина и тут же закричала. – Ты, что не слушала меня?! Люди винят в убийстве чужаков! Они же могут прийти и за тобой!

– Нет, – покачала головой Анукрис. – Я по рождению келлуанка и законная жена Небраа, мне никто ничего не сделает…

Внезапно она замерла на полуслове.

– Но они могут найти Алекса!

– Что? – встрепенулась танцовщица.

Девушка схватила её за плечи.

– Если они отыщут Алекса, то сразу убьют! – она с неожиданной силой встряхнула Мерисид. – Никто не станет разбираться, он или не он убил. Его просто прикончат.

Что такое разъяренная толпа она знала слишком хорошо. Влекомые жаждой мщения люди всегда не в ладах с головой. Прибьют когонибудь сгоряча, потом чешут затылки, мол, что же это мы наделали? А человек уже мертв.

Гостья отпрянула.

– Помоги мне его спрятать! – попросила Анукрис. – Только до приезда Тусета. Мудрец сразу разберется, в чем дело, как только ты ему расскажешь про Ренекау.

– Я никому ничего не скажу! – взвизгнула танцовщица, пытаясь уйти, но хозяйка крепко вцепилась ей в руку. – Хочешь, чтобы и меня убили? Нет. Нет! Ни за что!

– Тогда помоги спрятать, – наседала Анукрис. – Прошу тебя! Что ты хочешь? Золота? Приедет Тусет, и я заплачу тебе, сколько скажешь! Только помоги мне его спасти!

Мерисид в замешательстве отвела взгляд.

– Ответь, ты мне поможешь? Ну? Что молчишь?

Женщина подняла глаза.

– Я хочу уйти их храма. Обещай, что возьмешь меня в дом?

– Я так и так это сделаю, – заверила её Анукрис. – Если муж согласится, живи, сколько хочешь! Будешь помогать мне вести хозяйство.

– Поклянись! – потребовала женщина.

– Если поможешь спасти Алекса, – хозяйка решительно тряхнула париком. – Клянусь! Даже если Небраа будет против, я уговорю его.

– Тогда надо спешить, – Мерисид на секунду задумалась. – Я отведу лодку к храмовой пристани, там его искать не будут.

– Не забудь, он ранен, ему нужны лекарства и место, где бы он мог отлежаться, – напомнила Анукрис.

– Есть такое, – проговорила женщина. – Но переправить его туда я смогу только завтра после праздника, и мне надо будет коекому заплатить.

– Пойдем, – сказала хозяйка. – Быстро приведи себя в порядок, а я принесу золото.

Выпроводив Мерисид, Анукрис вернулась в сад, где и стала дожидаться мужа. По словам подруги, ему уже сообщили об убийстве слуг Тусета.

Молодая госпожа нервно ходила по дорожкам, не замечая, что слуги о чемто горячо перешептываются за её спиной. Не выдержав, девушка вышла во двор и тут же услышала доносящийся издалека шум.

Подхватив подол неудобного платья, Анукрис бегом вбежала на второй этаж и, вытянув шею, постаралась разглядеть, что происходит на улице. Появилась возбужденно гомонящая толпа человек в сто. Впереди несли на носилках какогото жреца, скорее всего первого пророка храма Сета Сетиера. По одну сторону от него шел Небраа, по другую – высокий смуглый мужчина в ярко блестевшем на солнце ожерелье, и низкорослый писец с сумкой через плечо. За ними, отделяя начальство от простых горожан, растянулись цепочкой мождеи.

Девушка бросилась в маленькую комнатку, где оборудовала собственную молельню. На низеньком покрытом красной материей алтаре стояли две статуэтки. Змееголовый Сет и Баст, женщина с головой кошки.

– О боги, помогите! Спасите меня и Алекса от несправедливой смерти! Я уже пожертвовала вам по золотому браслету и принесу еще многомного богатых даров!

Ткнувшись лбом о деревянный пол, она встала, взглянула на серебряное зеркальце, укрепленное за алтарем, и попыталась улыбнуться своему отражению. Улыбка получилась кривая и какаято жалкая.