— Может быть, тебя поставит на ноги армия, — выразил надежду профессор. — Но высокомерие — чертовски крепкий сорняк…

— Вам будет нелегко со мною, — признался Эгон Шорнбергер, придя на военную службу.

И его товарищи по мотострелковому полку «Шарнгорст» могли уже с первых недель обучения подтвердить это.

Ночь. Ненастная погода. Дождевые струи покрывали, как стеклом, мостовую. На улицах — тишина. Между казармами — безлюдно. Свет в окнах давно погас. Только коридоры слабо освещены. Часовой у автопарка продрог в своей полевой форме. Он не имеет права укрыться от дождя и ветра, так как в этом случае часть охраняемого объекта выпадет из поля зрения. Ни сесть, ни лечь, ни прислониться — сразу потянет ко сну. Ни есть, ни пить, ни курить, ни спать. Не выпускать из рук оружия, ни с кем не разговаривать, ничего не принимать от посторонних. Быть бдительным, даже если погода станет еще хуже. Разрешено лишь посматривать на часы и считать, сколько минут осталось до смены. Часовой пользовался этим правом все чаще и чаще.

Из города на большой скорости приближался оливкового цвета «вартбург» с опознавательными знаками ННА. Часовой на КПП проверил документы пассажиров. Дежурный поспешил им навстречу. Через несколько минут машина остановилась у штаба. Три офицера вышли из нее и исчезли в здании, а несколькими минутами позже все пришло в движение. Завыли сирены. В офицерской комнате без умолку звенели телефоны. Две транспортные машины выехали из военного городка. Через восемнадцать минут после появления представителей из штаба дивизии офицеры штаба полка были собраны в кабинете командира. Там же присутствовали и трое товарищей, прибывших в «вартбурге», среди них — один полковник.

Он развернул карту, ознакомил присутствующих с обстановкой и в конце сделал краткое обобщение:

— Полк выходит в район Молленштедтерфорст, Кизельберг, Штелмонг. Второй батальон занимает район между высотой 212 и Фалькенбургом, преграждая путь танкам противника, и переходит во взаимодействии с артиллерией и танками в контратаку. Есть вопросы?

«Спасская башня» переглянулся со своим заместителем.

— Вопросов нет, товарищ полковник, — ответил он.

— Действуйте! — Полковник отошел от карты.

Один из приехавших посмотрел на часы и что-то записал в черной рабочей тетради.

— Командиров батальонов срочно ко мне! — приказал подполковник Зенкбаум дежурному офицеру. — Из второго батальона также начальника штаба и заместителя по политчасти!

Команды зазвучали по коридорам и лестничным клеткам. Ночь внезапно наполнилась возгласами и топотом солдатских сапог.

Обитатели комнаты № 3 тоже вскочили с кроватей и спросонок привычными движениями начали натягивать обмундирование. Только Кошенц продолжал спать, пока Андреас Юнгман не начал трясти его обеими руками:

— Эй, Миха! Подъем, тревога! Вставай, друже!

Кошенц протирал заспанные глаза.

— Что случилось, мужики? — проворчал он. — Уже завтрак?

При этом он сквозь сон понял, что это не похоже на обычный розыгрыш новичков, бывший в ходу у старослужащих. Одним махом он вскочил с кровати и сразу проснулся.

— Мой носок! — кричал с раздражением Эгон Шорнбергер. — Черт возьми! Кто взял мой носок?

Никто его не слушал. Каждый был занят своим делом. Андреас Юнгман уже застегивал ремень каски, когда в комнату вошел унтер-офицер Бретшнейдер. Он был в полном снаряжении — от шлема до противогаза. Его голос звучал как труба.

— Первое отделение, быстрее! Выходи строиться! — Он оставил дверь открытой.

В соседней комнате тоже раздалась команда.

— Наш командир мертвых поднимет, — сказал в сердцах Йохен Никель. Застегивая шинель, он перекосил полы, и у него осталась лишняя петля.

Старший по комнате не дал ему времени на то, чтобы разобраться с пуговицами.

— Быстро, быстро, быстро! — подгонял Андреас товарищей.

Он последним вышел из комнаты. От топота сапог раздавался грохот, похожий на землетрясение. Мотострелки на бегу получали из пирамид свои автоматы. Автопарки были уже открыты, рев моторов вырывался из боксов. Бронетранспортеры, звеня гусеницами, выкатывались на сборный пункт. Командиры рот 2-го батальона докладывали о выполнении приказа:

— Вторая рота к выходу готова!

— Первая рота к выходу готова!

— Третья рота к выходу готова!

Бронетранспортеры 2-го батальона выехали из расположения части. Их шум заглушал все другие звуки. Казалось, испугалось само небо. Дождь внезапно прекратился.

Все обитатели комнаты № 3 сидели в одном бронетранспортере. О сне никто из них уже не думал. В темной тесной машине напряжение усилилось. Оглушительный гул моторов не позволял разговаривать друг с другом.

Андреас Юнгман сжимал свое оружие. Ему было ясно, что теперь, в связи с учениями, об отпуске не может быть и речи. Но он давно ждал этого часа. Чтобы быть хорошим солдатом, мало одного желания. Народная армия не тепленькое местечко для слабаков и тихонь. «У нас нужно держать ухо востро», — говорил капитан из военкомата, но машинист-строитель Андреас Юнгман был еще не уверен в себе. «Если что-либо делать, то или все, или ничего», — думал он во время беседы с капитаном. Так же он думал и сегодня. На стройке никто не мог обогнать его в работе. Там он был личностью и мог себя показать. И он хочет, чтобы это сохранилось и тогда, когда он будет на сверхсрочной службе. Каждый день в каждом своем поступке унтер-офицер должен быть примером. Иным его просто невозможно представить. Он же еще плохо знает себя, и ему нужна проверка, проверка на прочность. «На максимальную нагрузку», — как говорил им в первые дни по прибытии в казарму лейтенант Винтер.