— Вот как? Мы думаем, что брак королевы — дело ее подданных. Те, кто так считает, собираются во дворе церкви Святого Павла. Они приглашают всех, чей нос не выносит скверного духа Смитфилда.

Мужчины поклонились и продолжали свой путь, а трое братьев переглянулись.

Генрих сказал:

— Давайте не станем вмешиваться не в свое дело. Разве нам не был преподан хороший урок?

Но Роберт пропустил эти слова мимо ушей. Однообразной жизни в Норфолке он предпочтет иное. Его место здесь — если не при дворе, тогда среди смутьянов у церкви Святого Павла.

Возбуждение собраний подстегивало Роберта. В саду Святого Павла составлялись заговоры. Их цель — сместить королеву и посадить на трон принцессу Елизавету. Как только она там окажется — конец унылому существованию. Он предстанет перед ней и напомнит, что поклялся быть ее рабом. И тогда пройдет совсем немного времени, как она сама станет его рабыней. Разве влюбленная в него женщина могла хоть раз ускользнуть от него? Перед его мужским очарованием не устоять ни герцогине, ни свинарке, не устоять также и принцессе, и королеве.

Эми на него страшно сердилась. Почему он столько времени находится в Лондоне? Если Роберт не вернется, она помрет с тоски. Она доберется до Лондона и поглядит, что его там задерживает, она так скучает по своему Роберту.

Он пытался успокоить ее своими любовными посланиями и короткими наездами в Сайдерстерн. Он даже раскрыл ей некоторые планы.

— Видишь ли, Эми, в Сайдерстерне я более или менее завишу от твоего отца. Мне это не по душе. Я бы хотел получить назад свое наследство.

— Ты опять попадешь в беду, — повторяла она. — Тебя отправят в Тауэр, а я умру от тоски.

Тогда лорд призывал на помощь все свои умения, околдовывая ее хорошо известными ему способами, играя роль пылкого возлюбленного.

— Как же я могу оторваться от твоей юбки, если только не по крайней необходимости? Но это очень важно. Мы снова станем богатыми. У нас будет власть. Я возьму тебя с собой ко двору, и твоя красота сведет там всех с ума.

Она верила ему, страстно желая предстать при дворе в качестве жены Роберта.

Уезжая, он обычно оставлял ее мечтающей о счастье. Эми видела себя танцующей на придворном балу, в бархатном платье, увешанном жемчугами. При этом она валялась на софе и в огромном количестве поглощала сладости, которые обожала.

Служанка Пинто только качала головой, не раз пытаясь предостеречь свою госпожу — ведь госпожа может стать очень толстой, если будет есть столько сладостей; при этом она не преминула заметить, что у Роберта в Лондоне завелась, наверное, какая-то женщина.

Бедная Пинто! Она никогда не понимала Роберта. У него огромные амбиции, однако он очень доволен своей женой. Эми вспомнила о связывавшей их страсти. Да, у него есть другая любовь, это верно, — любовь к власти, страстное желание вернуть назад свои богатства, но разве это не естественно для такого гордого человека?

И все же Пинто не переставала с грустью размышлять вслух. Если Эми не могла удержать его, когда он числил себя чуть ли не простым фермером, то как она удержит, когда он станет таким великим человеком, как мечтает?

В один прекрасный летний день Роберт прискакал из Лондона. Из своего окна Эми увидела, как он, окруженный слугами, въезжает во двор. Ее сердце бешено забилось. На ней было старое муслиновое платье, и она, испугавшись, что Роберт найдет ее непривлекательной, истерично позвала к себе Пинто.

— Пинто, приехал милорд. Быстрее… быстрее.

Пинто помогла ей стянуть с себя старое платье, но, прежде чем она успела надеть вишневый бархат, лорд появился в комнате.

— Роберт! — воскликнула Эми.

Пинто не повела и ухом, она всегда притворялась, что не замечает его присутствия. «Для других он может быть веселым лордом Робертом, они могут дрожать от одного только его взгляда, но это другие, а не Пинто. Для Пинто лорд Дадли всего лишь мужчина, — такой же, как все.»

Щеки у Эми сперва покраснели, потом побледнели, она чуть было не лишилась чувств:

— Пинто… Пинто… посмотри!

Увидев это, Роберт стал передразнивать Эми, и его крики перемежались веселым смехом:

— Пинто, Пинто посмотри! Здесь лорд Роберт!

— Добрый вам день, милорд, — с достоинством сказала Пинто, почти не поворачивая головы и кивнув вместо реверанса.

Он кинулся к ним и заключил их обеих в свои объятия. Он оторвал женщин от земли и поцеловал сначала Эми, потом Пинто. Эми зарделась от удовольствия, а Пинто неодобрительно поджала губы.