Отец перебивает:

– Ой, не от тебя ли родит, ты, родственник захудалый?! Что ты такое говоришь?! А ну выкладывай! От тебя, паршивец, родит, спрашиваю?…

– Да расслабься ты, бать, – уже спокойнее говорит Y. – Не от меня. – Меня на этих словах слегка передергивает. – Во всяком случае, я ничего об этом не знаю. Но она точно когда-нибудь родит! Она же женщина! Но я к чему? Как только это случится, она сразу же утонет в пеленках, кастрюльках, кашках-какашках, понимаешь ты это или нет?… Несколько первых лет ей точно будет не до самореализаций!.. Да и последующие годы, не исключено, тоже!..

– У тебя дети есть?… – подозрительно цедит отец. – Ты женат?

– Нет. И нет. Но я же не вчера родился! Не веришь мне, вспомни свою собственную шкуру, когда в доме ребенок маленький.

Я замечаю в отблесках догорающего костра, как отец поджимает губы. Он молчит, только медленно оседает на свой стул и вытягивает хрустящие ноги. Вслед за ним Y тоже садится на прежнее место, затем сразу же раздается хруст его шеи. Не встречая отпора, Y продолжает, невольно (или вольно??) нажимая на болевые точки отца:

– Вспомни, что жизнь-то в целом – это время, когда ты покинул отчий дом и пока свои дети не родились! А это от пяти лет до, не знаю, максимум пятнадцати. Всего пятнадцать лет из восьмидесяти ты принадлежишь себе, дерзаешь, хочешь. А потом – все. Все!.. Все!!! Согласен?…

Отец все так же молчит, только сопит громко.

– У нее этот срок уже, как ни крути, истекает. Пусть пробует! И в этом я ее – да и всех, кто мне интересен, – всегда буду поддерживать. Да, буду!

Громко вдохнув, Y продолжил:

– Она, кстати, как-то рассказывала, что у тебя тоже есть сожаления. Что хотел иного, геология тебе нравится, до сих пор Эльбрус будоражит, сопки Камчатки… Но время якобы упущено, во всяком случае, ты так считаешь. А когда оно, время, было – не мог, отказывался, откладывал, да так, что крепко тебя засосало, и все так и осталось розовыми мечтами. Не последнюю роль в этом сыграла и твоя супруга, ее мать, не разделяя твоих интересов. Верно говорит?… Так почему же тогда сейчас ты ведешь себя по отношению к ней, как твоя супруга – к тебе?! Давишь, не одобряешь, сопротивляешься?… Где логика? Всегда, если в голову что-то подобное стучится, вспоминай себя, свои сожаления. Она, кстати, это чувствует – твое неодобрение. Хорошо чувствует. И поверь мне, ей было бы легче, если бы ты проще к этому относился! Да, легче. И не только ей – всем.

Я удивляюсь, как Y все подметил и как разложил это отцу по полкам. Да, сейчас отец действительно иногда напоминает мне мать.

Отец между тем взволнованно сплевывает и вдруг брякает невпопад:

– Так что, может, женишься на ней?

(Прибила бы его за это!..)

Y ответил не сразу. Я снова замерла.

– Не знаю, бать. Не обсуждали мы это. Но, бать, только давай без обид, ладно? Это не твое дело. Нет, серьезно – не твое. Это касается только нас с ней. Если надумаем, ты об этом узнаешь.

Я лежу и кусаю губы. И сама не знаю, что об этом думаю. У меня ощущение, словно я смотрю какой-то фильм. Но лучше бы я была отсюда далеко – мне страшно стыдно из-за отца.

– Да уж, хотелось бы… Пора ей уже. В девках засиделась. И в девках, и блажи в голове много… Совсем не так, как это должно быть у нормальных людей.

Я начинаю злиться и уже чувствую, как шезлонг мне колет бока. Отец – замолк бы лучше! – действительно вторгается в на свою территорию!..

Отец и Y на некоторое время замолкают. Затем старик снова переводит тему и говорит более спокойно. Мне же разговор решительно не нравится, я молю, чтоб он прекратился, черт возьми.

– Ладно… Ну а деньги? Как же? Говорит, что книги издать собирается, но это же затраты?… И еще неизвестно, что она там своей писаниной наработает. До этого, пока мозги ее на месте были и работали как следует, до тебя, значит, рассудительней она в этом была. Намного – намного! – рассудительней.

– Йо, ну и накручиваешь ты себя, бать, не разберу зачем, честное слово!.. – Y вдруг хихикает. Вслед за ним издает напряженный сдавленный смешок и отец. – Ты думаешь, она прозябает и голодает все это время? Ошибаешься. Или же ты думаешь, что я ее купил, что мозги затуманил, задурил голову? Снова ошибаешься. Серьезно, это не так. Для нее этот вопрос вообще, похоже, не стоит. Да она, кстати, даже мои подарки не всегда принимает, если хочешь знать, постоянно твердит, что работает с туристами и что ей на все хватает. Напоминаю, ребенку твоему тридцать лет и голова у нее на плечах – будь здоров!

– Да замолчи ты уже, сколько можно меня поучать – заткнись, говорю, молокосос!.. Все так складно он говорит, что просто боже мой!.. Как мальчонку поучает, тьфу! А будут свои дети, увидишь!..

– Ладно, прости, если что не так. Не со зла я. Короче, считаю, что пока есть время и возможность и она ищет, ей надо помочь – это моя святая обязанность. Если надоест или не понравится то, чем сейчас занимается, – передумает и займется чем-то другим, это ее святое право. Сожалеть о чем-то она не должна – последнее дело. А голова на плечах у нее есть – спасибо тебе и ее матери. – Я слышу, как отец вдруг довольно хмыкает. – И я, если что, рядом, упасть никогда не дам, если ты материальным озабочен. Вообще не вижу проблемы. Чего ты вообще взбеленился?…