Черепахи.А-ха-ха…

Бахромчатая черепаха. Играть – наш долг. Все достойные черепахи обязаны играть.

Черепахи. А-ха-ха!

Бахромчатая черепаха. Нет, вы лучше послушайте. И фа – наш бунт. Когда нам, черепахам, надоедает таскать свой панцирь изчаса в час, изо дня в день, таскать и таскать и терпеть, мы ищем труда повеселей, и вот играем.

Бородатая черепаха. Что ж, твоя взяла. Бахромчатая сестрица, звенящая пузырьками вод! Давайте играть!

Черепахи.А. Бородатая, теперь – играть, а раньше нагло спрашивала, зачем мы играем!..

Снова слышатся звуки окарин и тростниковых дудок, потом – праздничные крики. Босые старухи в черном мелкими шажками несут Ку-кулькану на черных подносах маисовую кашу с медом и без меда, дымящийся черный тамаль (лепешка из маисовой муки с начинкой из перца (ацтеке.)). круто посоленное мясо, приправленное перцем, и плодовое пино. Другие, еше старше, несут жаровни из об-лииной глины, на которых трепещет пламя,- они будут курить благовония. Одна из старух подносит к губам Кукулькана тростниковый стебель, набитый табаком. Старухи исчезают в бездонных йодах времени. Вверх поднимаются белые облака жертвенного курения и синий дым табака. Музыка громче. С обеих сторон выходят по пять девушек; у ног, внизу, над ступнями, они держат тростниковые плетенки, и ряд их похож на изгородь, украшенную зеленью, желтыми цветами и чучелами красных птичек. Ступая взад и вперед, в такт музыке, звенящей у их ног, девушки приближаются к ложу. Подойдя вплотную, они бросают цветущие плетенки и кидаются врассыпную.

Полная тьма. Смолкают тихие звуки дудок и окарин. В тишине стучат друг о друга черепашьи панцири, но их перекрывает голос Хувара-виша.

Хуваравиш(его не видно). Я, Хуваравиш, повелитель бессонных песен, слышу и молчанье берега стук черепашьих щитов, прибой игры. Бахромчатая черепаха уходит от сестер, собравшихся вокруг Барбары, к другим своим сестрам. Бахрома ее – лучи. От ее золотого щита – а золото бродит во сне – - отскакивают в море искры, становятся рыбами. Вода вытягивает губы пролива, пробует землю. Черепаха, золотая и важная, как жрец, смотрит на игры сестер, маленьких, больших и огромных. Они стучат, и стучат, и стучат друг о друга, вереницы черепах. Весь берег волнуется и ходит ходуном, словно грудь.

Черепахи. А-ха-ха, Бородатая Барбара, полунощная жалобщица!

Бородатая черепаха. Оставьте меня, я хочу видеть деву! Что вам любовь? Вы не узнаете ее. вы слишком стары. Лицо у девы прекрасно, должно быть – таков день.

Бахромчатая черепаха. Я одна видела день! (Она светится во мгле, как огнедышащий холм золотого песка.) День сотворен для мужчины.

Бородатая черепаха. Для кого? Как ты сказала?

Бахромчатая черепаха. Мужчина – это… это… Это такая женщина, только мужского пола…

Бородатая черепаха. Наверное, божество… Случись такое со мной, я б себя сочла божеством.

Хуваравиш(его не видно). Я, повелитель бессонных песен, видел и день и мужчину.

Черепахи. А-ха. Бородатая Барбара, расспроси-ка его!

Бахромчатая черепаха. Так я же говорила. Мужчина – это женщина, только днем. Вот и вся разница, другой нет.

Черепахи. Скажем, как твердят волны: "Какая-нибудь да есть!"

Бахромчатая черепаха. Повелитель бессонных ночей, дозволь моим твердым сестрицам повторить, что твердит сердце моря, синее сердце моря…

Хуваравиш(его не видно). Барбара не повторила…

Бородатая черепаха. Я тоже думаю, что разница есть. Да, надеюсь, есть разница между мужчиной и женщиной.

Черепахи. Какая-нибудь да есть!

Бородатая черепаха. Пустите меня, мне нужно видеть невесту. Женщина – это металл, мягкий, как хлопок.

Черепаха. Играйте, сестрицы! Играйте в волнах, забудем о тяжести панциря!

Бахромчатая черепаха. Глаза слипаются, спать хочу! Барбаре не терпится увидеть деву, с которой спит Кукулькан! А я не пойду, я и так еле-еле забыла, как вырывают из сердца любовь, словно дерево из земли.

Бородатая черепаха. Вырвать ее нельзя. Когда в жестокой борьбе рухнет дерево, на корнях бьются комья земли, влажной, как сердце, и зеленые вихри трав, источающих слезы, а в земле остаются куски корней.

Хуваравиш(его не видно). Беседа наша занимательна, однако пора и за дело. Бородатая Барбара сочится соленой водой, ей не терпится увидеть спящих любовников.

Черепахи. А ты что должен делать, Хуваравиш?

Хуваравиш(его не видно). Петь.

Черепахи. А мы – играть… Правда, сейчас мы не можем играть в мяч.

Хуваравиш. Я стану видимым, и спою, стоя среди вас.

Во тьме, предваряя луну, засветился, словно светляк, золотой шит Черепахи, и мы видим в глубине у занавеса счастливую чету на шкурах пум и ягуаров, которые время от времени глухо рычат. Барбара, черепаха с усами и бородою, подбирается к ложу. Хуваравиш поет песни блаженного бдения, а черепахи, играя, ударяются друг о друга.