создание которого, следовательно, должно стать задачей

утописта.

Перенос акцента с объективного на субъективное может создать впечатление, что современная утопия приобретает более отчетливую гуманистическую окраску. Однако это утверждение было бы слишком категоричным. В условиях интенсивного развития и широкого применения

средств массовой коммуникации, а также прогресса в

области психологии становится возможным более непосредственное воздействие на сознание, психику индивидов и групп и формирование их в большем соответствии

с заданной программой, которая может резко расходиться

с принципами гуманизма.

Интерес современной утопии к внутреннему миру человека, его «самочувствию», субъективности связан еще и

с теми сложными, внутренне противоречивыми процессами, которые происходили в сфере культуры капитализма

на протяжении всего послевоенного периода— начиная от

чуть ли не массового увлечения вульгаризированным экзистенциализмом и кончая формированием «контркультуры».

Экзистенциализм расшатывал устои традиционной утопии, рассматривая борьбу, которую ведет человек в мире, как «никогда не кончающееся поражение». Вместе с тем

экзистенциалистские постулаты, требовавшие от сознания перенести акцент на внутренний мир человека, его

свободу, умение «чувствовать» жизнь, рождали представление о том, что какая-то «иная», полагаемая воображе8 Э. Я. Баталов 225

нием, не «тошнотворная» жизнь все-таки возможна, хотя

она совсем не такова, какой ее рисовала классическая утопия. Это представление отчетливо проявилось в утопических «программах» и «декларациях», выплеснутых на поверхность интеллигенцией (часть которой имела как раз

экзистенциалистскую «закваску») 60-х годов.

Кризис буржуазной культуры XX в. не привел и не

мог привести к разрушению утопии, он лишь «деформировал» ее, изменил привычные представления о благе, о счастье, о цели и смысле жизни. Вместе с тем он создал

почву для антиутопических ориентаций, обычно пулучаю-

щих распространение в обстановке социальной и политической стагнации или реставраторских тенденций.

§ 2. Социальная утопия

и политическое сознание

Среди американских политиков, философов и художников никогда не существовало единого отношения к утопии и утопизму, равно как и однозначной оценки одних и

тех же утопических проектов и идеалов. Каждый крупный

исторический период порождал обычно не только новый

спектр утопий, различающихся по своей направленности

и содержанию, но и более или менее широкий спектр позиций в отношении самого утопического феномена, за которым стояли крайние противоборствующие ориентации —проутопическая и антиутопическая.

Подобный плюрализм объясняется отчасти неодназнач-

ным пониманием и толкованием утопии. Но есть и более

глубокая причина: различное отношение теоретического

и практического сознания к утопии и утопизму отражает

противоборство различных социальных и политических

сил американского общества. Точно так же выдвижение на

передний план проутопической или антиутопической ориентации и превращение ее в господствующую тенденцию

хотя и определяется обычно целым комплексом причин, однако находится в первоочередной зависимости от реальной расстановки политических сил в американском обществе, от господствующих на данном этапе настроений и

превалирующих политических тенденций, от структуры

политического сознания общества.

Спектр политических ориентаций (кристаллизующихся

в соответствующих типах сознания), существующих в

США на протяжении последних десятилетий, распадается

226

на четыре крупных «блока», которые мы можем обозначить в соответствии с традицией американской политической культуры как праворадикальный, консервативный, либеральный и леворадикальный, причем каждый из этих

блоков, в свою очередь, распадается на ряд типов39.

У представителей каждого из этих блоков существует

свое отношение к утопизму и утопии — как в плане практического продуцирования утопических идеалов и проектов, так и в плане теоретической рефлексии.

Наиболее решительными противниками утопизма в послевоенной Америке выступили консерваторы — как традиционалисты, так и либертаристы. В их лице антиутопизм

нашел самых рьяных и убежденных поборников, точно так

же как консерваторы нашли в антиутопизме сжатое и четкое, хотя, возможно, и несколько прямолинейно сформулированное выражение своего кредо. Дж. Нэш, исследовавший «консервативное интеллектуальное движение в