и самой этой публикой осознаются как демагогические, но которые стали той частью социально-политического декорума, без

какой обыватель уже не мыслит себе «нормальной» политической жизни.

219

Ся стимулятором протеста (история Америки доказывала

это много раз), способствуют «прорыву» из сферы обыденности в сферу преобразующего действия34, в частности, массовых движений — религиозных, социальных или политических, которые переводят утопическое сознание из

одного «регистра» в другой.

Именно так случилось — в очередной раз — в 60-х —начале 70-х годов, когда страну охватили массовые демократические движения. Эти движения, в которых важную

роль играли «новые левые», вовлекли в свои ряды

сотни тысяч американцев, прежде всего молодежи. Они

дали мощный импульс развитию утопического воображения и породили немало утопических представлений относительно Америки и мира в целом.

«Новых левых», правда, нередко упрекали в отсутствии ясного представления о новом обществе, которым они

хотели бы заменить существующие, в отсутствии альтернативного, в том числе и утопического, социального проекта.

«Недостаток студенческой революции и особенно „новых

левых11— писал в этой связи Карл Ландауер,— заключается

в том, что они не имеют ни утопии, ни философии детерминизма... Утопия, на которой такие действия могут быть

основаны,— поясняет Ландауер свой вывод,— должна

быть более чем простым перечислением излюбленных авторами этических норм. Усилия должны быть приложены

к тому, чтобы показать, как элементы желаемого общества могут быть приведены в соответствие друг с другом, как они могли бы дополнить друг друга и дать людям возможность соответствовать требованиям жизни» 35.

34 Европейская культура выработала целую систему механизмов

погашения преобразующих импульсов, рождаемых недовольством, накапливающимся в сфере обыденной жизни. Одним из

механизмов подобного рода является карнавал (в рамках католической субкультуры). Ничего не меняя в реальной организации общественной жизни, карнавал как узаконенная игра в радикальные (доходящие до перехода в противоположность) превращения в какой-то мере гасит эти импульсы. См. о карнавале

и его социальных функциях: Бахтин М. Творчество Франсуа

Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. М., 1965. В Америке не сложилось карнавальной традиции. Здесь

некоторые его функции выполняли массовые стихийные движения, неожиданно вспыхивавшие и столь же неожиданно (что

всегда удивляло европейских наблюдателей) угасавшие, чтобы

через некоторое время вспыхнуть вновь.

35 Landauer С. The Student Revolt.— Yale Review, 1970, vol. 60, N 2, p. 176.

220

У «новых левых» мы и вправду не найдем «завершенных» проектов нового общества, которые выглядели бы

как целостная система взаимокоординированных идеалов

и давали всестороннее и полное представление о его институтах и ценностях. Они не разработали самостоятельных и оригинальных социальных утопий на манер Р. Оуэна, Ш. Фурье или Э. Беллами, т. е. утопий — проектов, в которых неспешной и твердой рукой были бы прорисованы не только четкие контуры грядущего общества, но и

вычерчены все его детали и которые оставалось бы только

претворить в жизнь.

На то были, однако, свои причины — и общего, и частного характера. Массовые утопические движения на первых этапах своего развития вообще редко производят на

свет самостоятельные утопии-проекты. У большинства

рядовых участников этих движений, конечно, имеются

свои — подчас несхожие — представления о «счастливом»

обществе, о «совершенных» принципах человеческого общежития. Но эти представления поначалу пе столько вырастают из данного движения протеста, сколько привносятся в него непосредственными его участниками, сознание которых стихийно сформировалось на базе наличных

социальных утопий и мифов о «золотом веке». И только потом, когда возникает потребность в рационализации мотивов и стихийно рождающихся представлений о целях

вспыхнувшего движения, когда оно вступает в стадию самопознания, накопленный им опыт кристаллизуется в новых утопиях и мифах.

Движение «новых левых» не было в этом отношении

исключением. Молодым интеллигентам и студентам, впервые в своей жизни ступившим на стезю бунта, опьяненным

непосредственным прикосновением к живой социальной