не требовавшими личного вмешательства Мармадьюка. Ричард любил повторять, что особняк судьи, это дитя его фантазии, состоит из начала и конца всякой ученой про¬ поведи, а именно: из «во-первых» и из «в заключение». Он начал с того, что построил высокое бревенчатое соору¬ жение, выходившее фасадом прямо на проезжую дорогу. В этом сарае (его трудно назвать как-нибудь иначе) семья прожила три года — именно такой срок понадобился Ри¬ чарду для осуществления его замысла. В его тяжких трудах ему помогал некий странствую¬ щий ремесленник, который показал ему несколько заса¬ ленных гравюр с изображением известных английских зданий, а потом совсем покорил его учеными рассуждения¬ ми о фризах, антаблементах и, главное, о смешанном орде¬ ре. Он сделался для Ричарда непререкаемым авторитетом во всем, что касалось архитектуры. Правда, мистер Джонс тщательно скрывал это, держался с Хайремом Дулитлом покровительственно и выслушивал его пространные рас¬ суждения о тайнах зодчества со снисходительной усмеш¬ кой. Однако то ли ^го собственные познания в этой обла¬ сти были настолько скудны, что. он не мог найти веские возражения против доводов своего помощника, то ли он в душе проййкался все большим восхищением перед ним, но Джонс безоговорочно следовал всем его советам. И вот эта пара не только воздвигла дом для Мармадью¬ ка, но и определила архитектурный стиль всей округи. Ми¬ стер Дулитл заявлял, что смешанный ордер — это меша¬ нина из всех других ордеров и тем самым лучший из них, так как он разрешает вводить в план любые изменения в зависимости от обстоятельств или желания заказчика. Ричард был в этом с ним согласен, а когда два соперни¬ чающих гения, в чьем распоряжении находится, наиболее значительный для их мест капитал, придерживаются одного мнения, им ничего не стоит положить начало моде даже в куда более серьезных делах. И вот, как мы уже намекали, особняк судьи Темпла, который соседи называли «двор¬ цом», послужил образчиком для всех честолюбивых строи¬ телей в окрестностях — они непременно заимствовали те или иные из его многочисленных красот. Этот воздвигнутый «в заключение» дом был камен¬ ный, большой, квадратный и, как ни странно, удобный — четыре требования, на которых Мармадьюк настаивал с необычным для него упрямством. Но во всем остальном 487

Ричарду и его помощнику была предоставлена полная сво¬ бода. Эти достойные зодчие обнаружили, что инструменты, которыми пользовались их рабочие, не подходят для обработки камня — они были рассчитаны на материалы не тверже местной белой сосны, дерева настолько мягкого, что охотники пользовались его обрубками вместо подушек. Если бы не это досадное затруднение, нам, вероятно, при¬ шлось бы затратить куда больше места для описания их великолепного детища. Но стены дома не поддавались ни¬ каким усилиям, и наши зодчие были вынуждены доволь¬ ствоваться крыльцом и крышей. Первое они решили вы1 держать в строго классическом стиле, а на примере второй—доказать высокие достоинства смешанного ордера. Крыша, утверждал Ричард, была той частью здания, которую древние всегда старались сделать как можно не¬ заметнее, ибо она является бельмом на глазу архитектуры и терпят ее только потому, что она полезна. Кроме того, не без остроумия добавлял он, дом надо строить с таким расчетом, чтобы, откуда на него ни смотреть, он был ви¬ ден только с фасада: раз уж на него могут глазеть со всех сторон и в любую погоду, незачем оставлять фланги, не защищенными от нападок завистливых соседей. Поэтому было решено, что крыша будет почти плоская. Но Мар- мадьюк запротестовал: зимой толщина снежного покрова в этих краях достигала трех-четырех футов. К счастью, на помощь пришли особенности смешанного ордера, которые позволили найти среднее решение, приемлемое для всех: стропила были удлинены, с тем, чтобы образовался скат для снега и льда. Но, увы, в расчеты их размеров вкра¬ лась какая-то ошибка, а так как Хайрем считался великим знатоком «работы с угольником», ее никто не обнаружил, пока все тяжелые балки не были водружены над стенами. Тут, однако, только слепой не заметил бы, что крыша, во¬ преки всем правилам, стала наиболее заметной частью зда¬ ния. Ричард и его помощник утешились мыслью, -что ее удастся замаскировать, удачно расположив кровлю; одна¬ ко каждая дранка оказывалась лишь новой приманкой для глаз. Ричард попробовал исправить положение с помощью краски и четырежды собственноручно перекрашивал зло¬ счастную крышу. Сначала он заставил ее заблистать не¬ бесной голубизной, тщетно надеясь обмануть зрителя и внушить ему, что просто над жилищем Мармадьюка Темп¬ ла небеса нависают особенно низко; потом он подобрал, по 488

его словам, «облачный цвет», долженствовавший создать иллюзию дыма; третью краску Ричард назвал «зеленой не¬ видимкой», но на фоне синего неба она оказалась более чем видимой. Убедившись, что крышу никак не скрыть, неукротимые зодчие пустили в ход всю свою изобретатель¬ ность, чтобы как-то приукрасить дранку, оскорблявшую их изысканный вкус. После долгих размышлений и двух-трех проб при лунном свете Ричард наконец завершил дело, смело пустив в ход состав, который он окрестил «солнеч¬ ным сиянием», не преминув при этом заверить судью, что это наиболее дешевый способ навсегда обеспечить себе яс¬ ную погоду над головой. По краю крыши были воздвигнуты перила, блиставшие всеми цветами радуги, и тут Хайрем превзошел самого се¬ бя, изготовляя всяческие урны и лепные завитушки, кото¬ рыми затем обильно украсил эту ограду. Сперва Ричард носился с оригинальнейшей мыслью: сделать печные тру¬ бы такими низкими, чтобы они казались частью этих украшений. Но соображения удобства заставили вместе с крышей поднять и трубы, иначе от дыма не было бы спа¬ сенья, и теперь при взгляде на особняк судьи вы прежде всего замечали.четыре внушительные трубы. Постройка этой крыши была наиболее важным собы¬ тием всей архитектурной карьеры мистера Джонса, и не¬ удача нанесла весьма болезненный удар его самолюбию. Сперва он намекал своим знакомым, что во всем виноват Хайрем, который оказался сущим невеждой в обращении с угольником. Но затем, привыкнув к виду этого сооруже¬ ния, Ричард начал созерцать дело рук своих с гораздо большим удовлетворением. Вскоре он уже и думать забыл о некоторых погрешностях архитектуры «дворца» и при¬ нялся вовсю его расхваливать. Недостатка в слушателях не было, а поскольку богатство и комфорт всегда привлека¬ тельны, у него, как было упомянуто выше, нашлось в этих краях немало последователей. Не прошло и двух лет, как он уже мог, взобравшись на свою крышу, не без удо¬ вольствия созерцать три смиренных подражания полету своей фантазии. Вот так мода старается следовать даже недостаткам великих мира сего. Неуклюжая крыша нисколько не огорчила Мармадыо- ка, и вскоре он с помощью некоторых изменений и добав¬ лений сумел придать своему жилищу вполне солидный и достойный вид. Впрочем, подобными несоответствиями

страдал не только дом судьи, но и весь окружающий пейзаж. Среди вывезенных из Европы тополей и в зарослях мо¬ лодых ив и других местных деревьев виднелись снежные бугры, скрывавшие пни срубленных сосен, а кое-где над белыми сугробами высились безобразные обугленные ство¬ лы деревьев, пострадавших от огня. Эти черные, лоснящие¬ ся «столбы», как их называли местные жители, изобилова¬ ли в полях, окружавших поселок, и нередко рядом с ними торчала засохшая сосна или хемлок, с которых была со¬ драна кора; их голые сучья, некогда одетые пышной хвоей, уныло раскачивались на ледяном ветру. Однако Элизабет ничего этого не замечала. Пока сани спускались в долину, она восторженно любовалась общим видом поселка, словно карта расстилавшегося у ее ног. Она видела только живописную группу домов; пятьдесят столбов дыма, поднимающихся из долины к облакам; за¬ мерзшее озеро, окруженное склонами гор в уборе вечнозе¬ леных лесов; тени сосен, ложившиеся на его белую по¬ верхность, — они с каждой минутой удлинялись, по мере того как солнце клонилось к закату; темную ленту потока, вытекавшего из озера и бежавшего своим извилистым пу¬ тем к далекому Чесапикскому заливу. Ведь все это юна помнила с детства и узнавала, несмотря -на множество пе¬ ремен. А за пять лет этих перемен тут произошло больше, чем могло бы произойти за целое столетие в какой-нибудь стране, где время и труд придали прочность творению че¬ ловеческих рук. Для молодого охотника и для судьи этот ландшафт дав¬ но уже стал привычным, и все же каждый раз, когда, ока¬ завшись на опушке темного горного леса, они охватывали взглядом внезапно открывавшуюся перед ними прекрас¬ ную долину, они снова и снова испытывали все тот же во¬ сторг. Вот и теперь юноша восхищенно оглядел ее, прежде чем опять опустить голову на грудь, а судья с добродуш¬ ным удовольствием продолжал созерцать эту картину, го¬ ворившую о зажиточной и спокойной жизни,— ведь имен¬ но он основал этот поселок и именно ему были обязаны местные жители своим благосостоянием. Тут наши путешественники услышали веселый пе¬ резвон бубенцов, и все повернули головы в ту сторону, от¬ куда он доносился. Судя по звуку, вверх по склону нес¬ лись сани, запряженные сильными лошадьми, которых 490

возница нещадно нахлестывал кнутом. Однако высокий кустарник, окаймлявший извилистую дорогу, заслонял встречный экипаж, пока он не оказался совсем рядом. Глава IV Что такое? Чья кобыла подохла? В чем дело? Шекспир, «Король Генрих IV» Вскоре за голыми прутьями кустарника мелькнули большие деревянные сани, запряженные четверней. Вы¬ носные лошади были серой масти, а задняя пара — чер¬ ные, как уголь, вороные. Их сбруя была сплошь увешана бесчисленными бубенцами, которые трезвонили вовсю, — и возница гнал лошадей, не обращая внимания на крутизну дороги. Судье было достаточно одного взгляда, чтобы узнать седоков этого необыкновенного экипажа. Их было четверо. К передку саней был крепко-накрепко при¬ вязан конторский табурет, на котором восседал маленький человечек, совсем утонувший в тяжелой, подбитой мехом шубе, — из нее виднелось только его лицо, пылавшее баг¬ ровым румянцем. Нетрудно было заметить, что этот го¬ сподин обладает привычкой постоянно задирать голову, как будто хочет исправить ошибку природы, поместившей ее слишком близко к земле. Физиономия его выражала деловитую важность, и он бесстрашно понукал горячих коней, которые неслись над самым обрывом. Спиной к нему сидел высокий мужчина, закутанный в две шубы и ло¬ шадиную попону, но даже в этом наряде никто не принял бы его за широкоплечего силача. Когда сани совсем сбли¬ зились и он повернулся к Мармадьюку, из-под вязаного шерстяного колпака выглянуло остренькое личико, словно приспособленное к тому, чтобы разрезать воздух с наивоз- можной легкостью, ибо выпуклыми на этом лице были только глаза, которые поблескивали по обеим сторонам переносицы наподобие двух голубых стеклянных шариков. Его желтую кожу не смог разрумянить даже жгучий мо¬ роз этого вечера. Напротив него сидел низенький толстяк, закутанный в тяжелую шубу. Лицо его дышало спокойст¬ вием ,и невозмутимостью, но веселые черные глаза показы¬ вали, что выражение это обманчиво. На нем, как и на двух 491

его уже описанных спутниках, была кунья шапка, надетая поверх аккуратного светлого парика. У четвертого седока было кроткое продолговатое лицо; несмотря на холод, он был облачен только в черный сюртук довольно хорошего покроя, но сильно потертый и порыжевший от времени. Его шляпа была бы вполне приличной, если бы давно уже не утратила ворс от частого знакомства со щеткой. Он был бледен и несколько меланхоличен — такой вид обычно бы¬ вает у людей, проводящих свои дни над книгами. От свеже¬ го воздуха щеки его слегка порозовели, но и этот румянец казался несколько болезненным. Он производил впечатле¬ ние (особенно по сравнению со своим благодушным сосе¬ дом) человека, которого терзает какая-то тайная грусть. Не успели сани сблизиться, как маленький возница за¬ кричал во все горло: — Съезжай в выемку! Съезжай в выемку, кому я го¬ ворю, греческий царь! Съезжай в выемку, Агамемнон \ а то мы не разъедемся! Добро пожаловать домой, братец Дыок! Добро пожаловать, добро пожаловать в родные края, черноглазая Бесс! Как видишь, Мармадьюк, я прихватил ценный груз, чтобы достойно тебя приветствовать! Мосье Лекуа успел натянуть только один колпак; старый Фриц не стал даже доканчивать бутылку, а мистер Грант так и не дописал «в заключение» к своей проповеди. И все ло¬ шади просто рвались к тебе навстречу... Да, кстати, судья, твоих вороных надо поскорее продать, и я сам этим зай¬ мусь: они сбиваются с аллюра, а правая совсем не умеет ходить в упряжке. Я уже знаю, кому их сбыть... — Продавай что хочешь, Дик, — весело перебил его судья, — только оставь мне дочку и землю... А, Фриц, ста¬ рый мой друг! Поистине, семьдесят лет не могут оказать большей любезности сорока пяти. Мосье Лекуа, ваш по¬ корный слуга. Мистер Грант, — при этих словах судья приподнял шляпу, — я высоко ценю ваше внимание. Го¬ спода, представляю вам мою дочь. А ваши имена ей хоро¬ шо известны. — Топро пошаловать, сутья! — сказал старший из встречающих с сильным немецким акцентом. — Мисс Пет¬ ей толшна мне поселуйшик! 1 Агамемнон — в греческой мифологии царь Микен и верховный военачальник греков в Троянской войне. Американские рабовладельцы часто давали своим рабам мифологические и исто¬ рические имена. 492

— И будет очень рада отдать вам этот долг, сэр, — ска¬ зала Элизабет; ее нежный голосок прозвенел в горном во¬ здухе, как серебряный колокольчик, и даже крики Ричар¬ да не могли его заглушить. — У меня всегда найдется по¬ целуй для моего доброго друга майора Гартмана. К этому времени господин на переднем сиденье — тот, кого называли «мосье Лекуа», — сумел, наконец, выпутать¬ ся из своих длиннополых шуб и подняться на ноги; затем он, опершидь одной рукой на табурет возницы, другой снял шапку, любезно кивнул судье, поклонился Элизабет и начал приветственную речь. — Прикрой макушку, дорогой француз, скорее при¬ крой! — крикнул возница, иными словами — мистер Ри¬ чард Джонс. — Не то как бы мороз не унес остатки твоих кудрей! Эх, будь у Авессалома такие редкие волосы, он и по сей день здравствовал бы! Все шутки Ричарда непременно вызывали смех, во вся¬ ком случае — его собственный. И на этот раз он тоже не замедлил почтить свое остроумие взрывом оглушительно¬ го хохота, к которому из вежливости присоединился и мосье Лекуа, вновь опустившийся на сиденье. Священник — мистер Грант был служителем церкви — в свою очередь смиренно, хотя и очень сердечно поздоро¬ вался с новоприбывшими, и Ричард приготовился повер¬ нуть лошадей, чтобы ехать домой. Однако повернуть их он мог только в выемке или под¬ нявшись на вершину горы. Выемка эта образовалась в склоне благодаря тому, что местные жители выламывали тут камень для постройки своих домов. Ричард нарочно остановил лошадей как раз возле нее, собираясь восполь¬ зоваться ею для поворота. На такой узкой дороге было не просто и даже опасно разъехаться двум экипажам, но Ри¬ чард, ничуть не смутившись, затеял повернуть тут сани, запряженные четверней. Негр услужливо вызвался от¬ прячь выносных лошадей, и судья от всего сердца одобрил его благоразумное решение, однако Ричард отнесся к нему с величайшим презрением. — Да с какой это стати, братец Дьюк! — крикнул он в сердцах. — Лошади смирны, как овечки. Или ты забыл, что выносных я сам вышколил, а дышловым хорошо из¬ 1 Авессалом — по библейской легенде, царевич, который был захвачен врагами и убит, потому что во время бегства его длинные волосы запутались в ветвях кустарника. 493

вестно, что с моим кнутом шутки плохи? Спросцте хоть у мосье Лекуа — он знает в этом толк, потому что не раз выезжал со мной. Вот пусть он скажет, опасно ли это! Мосье Лекуа был истинным французом и, разумеется, не обманул ожиданий, возлагавшихся на его храбрость. Однако, когда Ричард завернул переднюю пару лошадей в каменоломню, он не мог оторвать взгляд от разверзшейся перед ним пропасти, и его рачьи глаза совсем вылезли из орбит. Немец сохранял полное спокойствие, но пристально следил за каждым движением возницы и лошадей. Мистер Грант ухватился за край саней, словно собираясь соскочить на землю, но, по робости душевной, не решался на пры¬ жок, которого настоятельно требовал от него инстинкт самосохранения. Ричард, неожиданно стегнув выносных, заставил их войти в заметенную -снегом выемку. Однако наст прола¬ мывался под их копытами, ранил им ноги, и норовистые кони тут же остановились как вкопанные и упорно отка¬ зывались сделать еще хоть шаг вперед. Наоборот, испугав¬ шись криков своего кучера и сыпавшихся на их спины ударов, они начали пятиться, прижимая дышловых к са¬ ням; дышловые, в свою очередь, тоже попятились, и сани, уже стоявшие поперек дороги, поползли назад. Верхнее бревно деревянного наката, укреплявшего дорогу со сто¬ роны долины, обычно выдавалось над краем обрыва, но теперь оно тоже было погребено, под снегом и не представ¬ ляло никакой помехи для скользящих.полозьев. Ричард не успел еще сообразить, что произошло, как половина са¬ ней уже повисла над стофутовым обрывом. Француз, си¬ девший спиной к лошадям, первый измерил взглядом глу¬ бину зиявшей под ними пропасти, что есть мочи откинул¬ ся назад и закричал: — Ah, шоп cher monsieur Dick! Mon Dieu! Que faites vous?1 — Доннер веттер 2, Рихарт! —« воскликнул немец, по¬ сматривая с необычным для него волнением. — Так ты сломаешь сани и упьешь лошатей. — Любезный мистер Джонс, — вздохнул священник,— будьте осмотрительны, мой добрый сэр... будьте осто^ рожны. 1 — Ах, дорогой господин Дик! Боже мой! Что вы делаете? (фрзнц.) 2 — Черт побери! (нем.) 494