старух, хотя такая сумятица уже сама по себе легко могла бы сбить с толку человека, не привыкшего действовать в час грозной опасности, он начал властно и хладнокровно отдавать необходимые распоряжения. Пока воины вооружались, мальчиков отправили в ло¬ щину за конями. Женщины поспешно снимали шатры и грузили их на старых одров, уже не годных для битвы. Матери пристраивали младенцев у себя за спиной, а де¬ тей побольше отогнали в сторону, точно стадо глупых овец. Хотя кругом стоял настоящий содом, каждый делал свое дело с необыкновенной быстротой и четкостью. Между тем сам Матори не пренебрегал ни единой обя¬ занностью предводителя племени. С высокого берега, где он расположил свой стан, ему был хорошо виден весь вра¬ жеский отряд и каждый его маневр. Лицо тетона загоре¬ лось угрюмой улыбкой, когда он убедился, что его силы значительно превосходят неприятеля численностью. Од¬ нако, несмотря на это важное преимущество, многое дру¬ гое заставляло его сомневаться в благоприятном исходе неизбежной схватки. Его племя обитало в северной, менее гостеприимной области и было куда беднее противника лошадьми и оружием — тем, что для западного индейца составляет самое ценное достояние. Пауни все до одного были на конях, и Матори хорошо понимал, что перед ним — отборные воины племени, решившиеся отправиться в такую даль, чтобы спасти своего прославленного героя или отомстить за него. Между тем среди его людей многие привыкли отличаться не в бою, а на охоте; они могли от¬ влечь на себя часть врагов, но он на них особенно не пола¬ гался. Тут сверкающий взгляд вождя обратился на группу самых испытанных воинов, еще ни разу не обманувших его надежд. С ними он мог не уклоняться от битвы, хотя в создавшемся положении и не стал бы сам ее искать, потому что присутствие в тетонском лагере женщин и де¬ тей было бы для противника огромным преимуществом. Впрочем, и пауни, с такой неожиданной легкостью до¬ бившиеся своей главной цели, не слишком рвались в бой. Переправляться через реку на глазах у готового дать от¬ пор врага было опасно. Они, наверное, предпочли бы на время удалиться и отложить нападение до глубокой ночи, когда видимая безопасность усыпит бдительность против¬ ника. Но сердце их вождя пылало чувством, заставившим его забыть обычные уловки индейской войны. Его жгло 342

желание смыть свой недавний позор; и, возможно, он по¬ лагал, что среди удаляющихся женщин сиу скрывается приз, который был теперь в его глазах ценнее пятидесяти тетонских скальпов. Как бы там ни было, Твердое Сердце, выслушав приветствия своего отряда и передав вождям наиболее важные сведения, начал тут же готовиться к тому, чтобы в предстоящей схватке лишний раз подтвер¬ дить свою заслуженную славу, а также удовлетворить тай¬ ное желание души. Пауни привели с собой его лучшего охотничьего коня, хоть и не надеялись, что скакун еще по¬ надобится своему хозяину в этой жизни. На спине копя лежали лук, копье и колчан — ведь его собирались зако¬ лоть на могиле молодого воина, и по одному этому можно было понять, какую любовь снискал благородный воин у своих соплеменников. Их предусмотрительность освобо¬ дила бы траппера от выполнения благочестивого долга, который он взял на себя. Твердое Сердце по достоинству оценил заботливость своих воинов, ибо верил, что вождь, располагая таким ору¬ жием и конем, мог с честью отправиться в далекие поля охоты, к Владыке Жизни; тем не менее он ни на миг не усумнился, что все это ему столь же пригодится и теперь. На его суровом лице мелькнуло выражение удовольствия, когда он испробовал гибкость лука и взмахнул прекрасным копьем. Взгляд, которым он удостоил щит, был беглым и равнодушным. Но, когда он вскочил на своего любимого коня, даже привычная индейская сдержанность не могла скрыть его восторг. Он несколько раз проскакал взад и вперед перед своим столь же восхищенным отрядом, управляя конем с той грацией и уверенностью, которым нельзя научиться, если они не дарованы человеку приро¬ дой; иногда он заносил копье, как будто проверяя твер¬ дость своей посадки, а иногда внимательно осматривал карабин, которым его также не забыли снабдить, и в гла¬ зах его была глубокая радость человека, который чудом вновь обрел сокровища, составлявшие его гордость и сча¬ стье. И вот тут Матори, закончив необходимые приготовле¬ ния, вознамерился предпринять решительный маневр. Тетон не сразу решил, что ему делать с пленниками. Вда¬ леке виднелись палатки скваттера, и опытный воин пони¬ мал, что нападение грозит и оттуда и что следует остере¬ гаться не только пауии, открыто выступивших против 343

него. Первой его мыслью было разделаться с мужчинами при помощи томагавков, а женщин отправить вместе с женщинами своего отряда. Но большинство его воинов все еще трепетало при мысли о «великом колдуне» бледноли¬ цых, и вождь не рискнул перед самой битвой пойти про¬ тив их суеверий. Тетоны решили бы, что такая расправа с пленниками обрекает их на поражение. Не видя другого выхода, он поманил к себе дряхлого воина, которому по¬ ручил охрану женщин и детей, а затем, отойдя с ним в сторону, многозначительно коснулся пальцем его плеча и сказал властно, но с лестным доверием в голосе: — Когда мои молодые воины бросятся на пауни, дай женщинам ножи. Довольно. Мой отец стар, ему не нужно слушать мудрость мальчика. Угрюмый старик молча кивнул со злобой в глазах, и больше вождь не тревожился о своем деле. С этой минуты он думал только о том, как отомстить и как поддержать свою воинскую славу. Вскочив на коня, он властным ма¬ новением руки приказал своему отряду последовать его примеру и, не церемонясь, оборвал боевые песни и торже¬ ственные обряды, которыми иные воины укрепляли свой дух, готовясь к доблестным подвигам. Все повиновались, и отряд молча, в строгом порядке двинулся к берегу. Теперь врагов разделяла только река. Слишком широ¬ кая, она не давала возможности пустить в ход луки, но все же вожди обменялись несколькими бесполезными вы¬ стрелами, больше из бравады, чем в расчете нанести врагу урон. Так как в этих бесплодных попытках прошло немало времени, мы пока оставим обоих противников и вернемся к тем нашим героям, которые по-прежнему на¬ ходились в руках индейцев. Если нужно уверять читателей, что опытный траппер не упустил пи единой подробности вышеописанной сцены, значит, мы напрасно извели немало чернил и зря ломали перья, которые можно было бы употребить на что-нибудь более полезное. Как и все остальные, он был поражен неожиданным сопротивлением Твердого Сердца, и было мгновение, когда горечь и досада взяли верх над сочувствием. Простодуш¬ ный и честный старик при виде слабости юного воина, ко¬ торого он от души полюбил, почувствовал ту же боль, ка¬ кую испытывает глубоко верующий родитель, склоняясь над смертным одром безбожника сына. Но, когда оказа¬ 344

лось, что его друг отнюдь не потерял голову от страха, бессмысленно пытаясь хоть на минуту отсрочить гибель, но, напротив, с обычным непроницаемым спокойствием индейского воина выждал удобную минуту, а тогда повел себя с мужеством и решимостью, которые сделали бы честь самому прославленному из краснокожих героев, траппера охватила такая радость, что ему лишь с трудом удалось ее скрыть. В суматохе, поднявшейся вслед за ги¬ белью Уючи и побегом пленника, он стал рядом со своими белыми товарищами, решив защищать их любой ценой, если ярость дикарей вдруг обратится на них. Однако по¬ явление отряда пауни спасло его от такой отчаянной и безнадежной попытки, и он мог не торопясь следить за ходом событий и обдумывать свой новый план. Он не преминул заметить, что, хотя все дети и почти все женщины вместе с пожитками всего отряда были куда-то поспешно отправлены — возможно, с наказом укрыться в одной из соседних рощ,— шатер самого Ма- тори остался на месте и оттуда ничего не вынесли. Все же вблизи стояли два отборных скакуна, которых держали мальчики, слишком молодые, чтобы принять участие в схватке, но уже умевшие управляться с конями. Отсюда траппер заключил, что Матори боится кому-либо доверить свои новообретенные «цветы» и в то же время принял д;еры на случай поражения. От зорких глаз старика не ускользнуло и выражение лица тетона, когда он давал по¬ ручение дряхлому индейцу, так же как и злобная радость, с какою тот выслушал кровавый приказ. Все эти таинст¬ венные приготовления убедили траппера, что близок ре¬ шающий час, и он призвал на помощь весь опыт своей долголетней жизни, чтобы найти выход из отчаянного по¬ ложения. Пока он раздумывал, доктор опять отвлек его внимание жалобным призывом. — Почтенный ловец, или, вернее сказать, освободи¬ тель,— начал опечаленный Овид.— Кажется, наступил на¬ конец благоприятный момент для того, чтобы нарушить неестественную и незакономерную связь, существующую между моими нижними конечностями и корпусом Азипуса. Быть может, если мои ноги будут хоть настолько осво¬ бождены, что я смогу ими пользоваться, и если затем мы не упустим удобного случая и форсированным маршем направимся к поселениям, то возродится надежда сохра¬ нить для мира сокровища знаний, коих явлюсь я недо¬ 345

стойным вместилищем. Ради такой высокой цели, несом¬ ненно, стоит провести рискованный эксперимент. — Не зиаю, не знаю,— задумчиво сказал старик.— Всех этих козявок и ползучих гадов, которых развесили на вас, бог сотворил для прерий, и я не вижу, что тут хо¬ рошего — посылать их в другие края, где им будет не по себе. К тому же, сидя вот так на осле, вы можете сослу¬ жить нам службу, хотя меня не удивляет, что вам-то са¬ мому это невдомек — ведь вы, книжники, не привыкли, чтобы от вас был какой-нибудь толк. — Но какую пользу могу я принести в этих тяжких узах, когда животные функции организма, так сказать, замирают, а духовные и интеллектуальные притупляются в силу тайной симпатической связи, объединяющей дух и материю? Эти две орды язычников, наверное, затевают кровопролитие, и, хотя я не очень к тому расположен, больше будет смысла, если я займусь врачеванием ран, вместо того чтобы тратить драгоценные минуты в поло¬ жении, унизительном и для души и для тела. — Пока у краснокожего гремит в ушах боевой клич, он не смотрит на раны, и лекарь ему ни к чему. Терпе¬ ние — добродетель индейца, но и христианину оно тоже к лицу. Поглядите-ка на этих разъяренных скво, друг док¬ тор. Я ничего не смыслю в нраве дикарей, если они не готовы, проклятые, растерзать нас, чтобы утолить свою кровожадность. Ну, а пока вы будете сидеть на осле да сердито хмурить брови, хоть такое выражение вам и не¬ привычно, они, пожалуй, побоятся колдовства и не по¬ смеют на нас броситься. Я сейчас как генерал перед нача¬ лом битвы, и мой долг так расположить свои силы, чтобы каждый выполнял задачу, по моему суждению, наиболее для него подходящую. Я немножко разбираюсь в этих тонкостях и готов поручиться, что ваше терпение нам сей¬ час окажется куда полезней любого вашего подвига. — Слушай, старик,— крикнул Поль, наскучив нето¬ ропливыми и многословными объяснениями траппера,-- не оборвешь ли ты две вещи сразу: свой разговор, кото¬ рый, спору нет, приятен за блюдом с дымящимся буйво¬ ловым горбом, да эти чертовы ремни, которые, скажу но опыту, никогда приятны не бывают. Один взмах твоего ножа принесет сейчас больше пользы, чем самая длинная речь, когда-либо сказанная в кентуккийском суде. — Да, суды поистине «счастливые охотничьи поля», 346

как говорят краснокожие, для того, кто боек на язык, а другого ничего делать не умеет. Я и сам попал раз в эту берлогу беззаконья, и ведь за сущий пустяк — за оленью шкуру. Бог им прости, они ведь не знали, что делали, и полагались только на свое слабое суждение, так что их бы надо пожалеть. А все же невесело было глядеть, как ста¬ рика, который всегда жил на открытом воздухе, закон сковал по рукам и ногам и выставил на посмешище перед женщинами и детьми богатого поселка. — Если ты так смотришь на оковы, мой дорогой друг, так подтверди свои взгляды делом и поскорей освободи нас,— сказал Мидлтон, которому, как и бортнику, медли¬ тельность их верного товарища стала казаться не только излишней, но и подозрительной. — Я бы с радостью разрезал эти ремни, особенно твои, капитан. Ведь ты солдат, и тебе было бы не только любо¬ пытно, но и полезно понаблюдать хитрые приемы и уловки сражающихся индейцев. А этому нашему другу все равно, увидит он битву или нет, потому что с пчелами воюют совсем не как с индейцами. — Старик, эти шутки по поводу нашей беды по мень¬ шей мере неуместны. — Да, да, твой дед был человек горячий и нетерпели¬ вый, и нечего ждать, чтобы детеныш пантеры ползал по земле, как детеныш дикобраза. А теперь помолчите-ка оба, а я буду говорить будто только о том, что происходит сейчас в лощине. Так мы усыпим их бдительность и за¬ ставим закрыться глаза, которые только и высматривают, какую бы учинить пакость или жестокость. Во-первых, вам следует знать, что предатель тетон, по всей видимо¬ сти, отдал приказ всех нас как можно скорей убить, но только втайне и без шума. — Боже великий! И ты позволишь, чтобы нас перере¬ зали, как беззащитных овец? — Тише, тише, капитан. В горячности мало проку, когда нужно действовать не силой, а хитростью. Ах, и мо¬ лодец наш пауни! Любо-дорого смотреть! Как он сейчас скачет от реки, чтобы заманить врага на свой берег! А ведь и мои слабые глаза видят, что на каждого его воина при¬ ходится по два сиу!.. Так вот, я говорил, что торопливость и опрометчивость до добра не доводят. Даже ребенку ясно, как обстоит дело. Между индейцами нет согласия насчет того, как с нами поступить. Одни боятся цвета на¬ 347

шей кожи и с радостью нас отпустили бы, а другие глядят на нас, точно голодные волки на лань. Да только когда па совете племени начинаются споры, милосердие редко берет верх. Вон видите этих иссохших и злобных скво... Да нет, вам с земли их не видно. Но они здесь и готовы наброситься на нас, точно разъяренные медведицы, как только придет их час. — Слушай, почтеннейший траппер,— перебил Поль угрюмо,— ты нам все это рассказываешь для нашего удо¬ вольствия или для своего? Если для нашего, то лучше по¬ молчи, я и так от хохота чуть не задохнулся. — Тише,— сказал траппер, ловко и быстро рассекав ремень, которым правая рука Поля была притянута к телу, и тут же бросив нож рядом с кистью этой руки.— Тише, малый, тише! Нам повезло! Старухи повернулись посмотреть, почему в лощине поднялся такой крик, и нам пока ничего не грозит. А теперь берись-ка за дело, но только осторожно, чтобы никто не заметил. — Спасибо тебе за одолжение, старый мямля,— про¬ бормотал бортник,— хоть оно маленько запоздало, как майский снег. — Эх, неразумный мальчишка! — с упреком молвил траппер. Он уже отошел в сторонку и, казалось, внима¬ тельно следил за маневрами отрядов на берегах реки.— Неужели ты никогда не поймешь мудрость терпения? Да и ты, капитан. Хоть сам я не из тех, кто принимает к сердцу обиду, а все-таки я вижу: ты молчишь, потому что не желаешь больше просить одолжения у того, кто, по- твоему, нарочно не торопится. Ну конечно, оба вы молоды, гордитесь своею силой и смелостью. И, по-вашему, стоит вам только освободиться от ремней, как вся опас¬ ность останется позади. Но кто много видел, тот больше и размышляет. Если бы я, как суетливая женщина, ки¬ нулся освобождать вас, старухи сиу увидели бы это, и что бы с вами было? Лежали бы вы под томагавками и но¬ жами, точно беспомощные, хнычущие дети, хоть рост у вас богатырский и бороды, как у мужчин. А ну, капитан, спроси у нашего приятеля бортника, мог бы он сейчас, столько часов пролежав в ремнях, справиться с тетон- ским мальчуганом, а не то что с десятком безжалостных и разъяренных скво? — Твоя правда, старик,— подтвердил Поль, шевеля затекшими руками и ногами, уже совсем освобожденными 318

от ремней.— Ты кое-что в этом понимаешь. Подумать только, я, Поль Ховер, который никому не уступит ни в борьбе, ни в беге, сейчас чуть ли не так же беспомощен, как в тот день, когда впервые явился в дом к старому Полю, который давно уже скончался,— прости ему, гос¬ поди, все прегрешения, совершенные им, пока он пребы¬ вал в Кентукки! Вот моя нога уперлась в землю — если можно верить глазам, а ведь я поклялся бы, что между ней и землей еще целых шесть дюймов. Послушай, прия¬ тель, раз уж ты столько сделал, так будь любезен, не до¬ пускай этих проклятых скво, о которых ты нам столько рассказал интересного, подойти к нам ближе, пока я не разотру руки и не буду готов с ними встретиться. Траппер, кивнув в знак согласия, направился к дрях¬ лому индейцу, уже готовому приступить к возложенному на него делу, и предоставил бортнику размять затекшие члены, а затем освободить и Мидлтона. Матори не ошибся в выборе исполнителя своего крова¬ вого замысла. Это был один из тех безжалостных дика¬ рей, каких в большем или меньшем числе можно найти среди любого племени; они нередко отличаются в войнах, проявляя отвагу, питаемую врожденной жестокостью. Ему было незнакомо рыцарское чувство, в силу которого ин¬ дейцы прерий считают более славной заслугой взять тро¬ фей у сраженного врага, нежели убить его, и радость убийства он всегда предпочитал торжеству победы. Если более честолюбивые и гордые воины кидались в бой, ду¬ мая только о славе, он под прикрытием какого-нибудь холмика или куста приканчивал раненых, которых поща¬ дили его более благородные соплеменники. Ни одна же¬ стокость, совершенная племенем, не обходилась без его участия, и никто не слышал, чтобы он хоть раз выска¬ зался в совете за милосердие. С нетерпением, которого не могла подавить даже при¬ вычная сдержанность, он ждал минуты, когда можно бу¬ дет исполнить волю великого вождя, без чьего одобрения и могущественной поддержки он никогда бы не осме¬ лился на этот шаг, неугодный слишком многим в племени. Но между враждебными отрядами, того и гляди, должна была завязаться битва, и с тайным злорадством он понял, что настала пора приступить к желанному делу. Когда подошел траппер, старый индеец уже раздавал ножи злобным старухам, а те, принимая оружие, распе- 349