в то же время горделивым жестом, что он снисходит к столь простительному заблуждению. — Но мы не должны слишком строго судить его за эту ошибку, капитан Лад- лоу, поскольку, как справедливо заметил этот молодой человек в свою защиту, стремление к прибыли в честной торговле похвально и полезно. Пусть тот, кто притворяет¬ ся, будто не знает законов, помнит мудрое мнение нашей доброй королевы и ее советников, согласно которому мать Англия может производить почти все, что способен потре¬ бить колонист! Да, да! А сама она может потребить все, что способен произвести колонист! — Не стану притворяться, сэр, будто я не знаю зако¬ нов, но, занимаясь этой скромной торговлей, я лишь сле¬ дую принципу природы, так как стараюсь обеспечить свои интересы. Мы, контрабандисты, ведем рискованную игру с правительством. Если нам удается проскользнуть благополучно, мы выигрываем; а если нет — выигрывают слуги королевы. Ставки равные, и такую игру нельзя назвать нечестной. Если бы правители мира освободили торговлю от оков, которые они на нее наложили, наше ремесло бы исчезло, а словом «контрабандист» стали бы называть представителей самых богатых и уважаемых торговых домов. Олдермен тихонько присвистнул. Жестом пригласив своего собеседника сесть, он сам тоже тяжело опустился на стул, с самодовольным видом закинул ногу на ногу и возобновил разговор: — Ваши чувства весьма похвальны, любезный... э... э... как там вас... не сомневаюсь, что у вас есть какое-ни¬ будь достойное имя, мой друг, так умно рассуждающий о торговле? — Люди зовут меня Буруном, когда не хотят обозвать как-нибудь похлеще, — отвечал молодой человек, послуш¬ но садясь. — Так вот, чувства ваши весьма похвальны, любез¬ ный Бурун, и вполне подобают джентльмену, который из¬ влекает средства к жизни из практического истолкования таможенных законов. Наш мир мудро устроен, капитан Ладлоу, и в нем немало людей, в чьих головах, словно в тюках с товаром, имеется богатейший выбор мыслей. Гра¬ мотеи и сочинители! Вот, не угодно ли, я как раз получил из торгового дома ван Буммеля-, Шёнбрека и ван дер Донка аккуратнейшим образом сложенную статейку, 653

написанную на чистейшем лейденском диалекте, где дока¬ зывается, что торговля — это обмен «эквивалентами», как называет их сочинитель, и что всем странам стоит только открыть свои порты и в торговле сразу начнется золо¬ той век. — Многие умные люди разделяют этот взгляд, ко¬ ротко заметил Ладлоу, верный своему решению оставать¬ ся молчаливым наблюдателем происходящего. — Чего только не выдумает хитрая голова, лишь бы марать бумагу! Нет, джентльмены, торговля — все равно что скаковая лошадь, а торговец — это наездник. Та ло¬ шадь, которая несет на себе самый тяжелый груз, может проиграть; но, увы, природа не наделила людей одинако¬ вым ростом и толщиной, а потому в торговле судьи так же необходимы, как и в скачках. Сядьте на своего мерина, если, на ваше счастье, злодеи негры не загоняли его вко¬ нец, скачите в Гарлем в погожий октябрьский день и поглядите, как там соревнуются в резвости. Плуты наезд¬ ники то и дело подгоняют лошадей то хлыстом, то шпо¬ рами, и, хотя начинают они честно, что не всегда мояшо сказать о торговцах, кто-нибудь должен же победить. Если лошади приходят голова в голову, заезд повторяют до тех пор, пока достойнейший не завоюет приз. — Но почему же многие умные головы считают, что торговля расцветает именно тогда, когда перед ней мень¬ ше всего препон? — А почему одному человеку суждено писать законы, а другому =— нарушать их? Разве лошадь не бежит рез¬ вее, когда у нее свободны все четыре ноги; чем когда она стреножена? Но в торговле, любезный Бурун и капи¬ тан Ладлоу, каждый из нас сам наездник; и, если оста¬ вить в стороне вмешательство таможенных законов, мы садимся в седло такими, какими создала нас природа. Толстый или худой, с широкой или тонкой костью, каж¬ дый должен так или иначе достичь финиша. Поэтому, чтобы уравнять тяжелый вес, нужен балласт мешки с песком. Конечно, конь может пасть под тяжестью груза, но это еще не значит, что его шансы на выигрыш но возрастут, если всех остальных поставить в такие же точ¬ но условия. — Однако давайте отвлечемся от этих сравнений, —* заметил Ладлоу, — и, если торговля — не что иное, как обмен эквивалентами.,. 654

— Убытки и разорение! — перебил его олдермен, ко¬ торый в споре частенько забывал об учтивости. — Так может рассуждать только человек, читавший какие угодно книги, кроме счетных. Вот, не угодно ли, я получил из¬ вещение от лондонской фирмы «Танг и Туэдл» о том, что тюль благополучно отправлен на бриге «Олень», кото¬ рый вошел в устье реки шестнадцатого апреля. Все све¬ дения об этом грузе можно бы упрятать в детскую муф¬ ту... Капитан Ладлоу, я рассчитываю на вашу скром¬ ность; что же касается вас, любезный Бурун, то это дело вообще не по вашей части... Итак, повторяю: вот кое-ка¬ кие сведения, изложенные всего две недели назад в па¬ мятной записке. — С этими словами олдермен надел очки и вынул из кармана блокнот. Повернувшись к свету, оп продолжал: — Уплачено по счету фирме «Сэнд, Фёрнес и Гласс» за бисер — 326 фунтов стерлингов. Упаковка и тара — 1 шиллинг 10,5 пенса. Погрузка и фрахт1 — 11 шиллингов 4 пенса. Страховка в среднем — 1 шиллинг 5 пенсов. Фрахт, погрузка и комиссионные агенту, рабо¬ тающему среди мохоков, — 10 фунтов... Так, так... Фрахт и продажа мехов в Англии — 7 фунтов 2 шиллинга. Об¬ щие затраты — 20 фунтов 1,5 пенса, — все полновесными денежками. Заметьте, продажа мехов «Фросту и Ричу»,, чистая прибыль — 196 фунтов И шиллингов 3 пенса. Ак¬ тив — 175 фунтов 12 шиллингов 5,5 пенса; совсем недур¬ ной эквивалент, дорогой Корнелий, появился в счетных книгах торгового дома «Танг и Туэдл», а я выложил 20 фунтов 19 шиллингов и 1,5 пенса, и здесь еще не ука¬ зано, сколько получат «Фрост и Рич» за эти товары в германской императрицы. — Так же как не указано, что ваш бисер продан мо- хокам по цене, гораздо более высокой, чем куплен^ и меха обошлись покупателю дороже, чем они стоили на месте. — Фыо! г-- присвистнул коммерсант, пряча свой блок¬ нот. — Можно подумать, что сын моего друга читал этого лейденского писаку! Если дикарь так низко ценит свои меха и так высоко — мой бисер, я не стану его разубеж¬ дать, иначе в один прекрасный день, с соизволения Тор¬ говой палаты, мы увидим, как его каноэ превратится в 1 Фрахт-Оплата за перевозку грузов морем или за наём судна, на определенный срок. 655

настоящий корабль и он сам отправится добывать для себя украшения. Паруса и смекалка! Как знать, вдруг этому мошеннику вздумается доплыть до самого Лондона; тогда наше отечество потеряет все прибыли от торговли с Веной, а мохок будет извлекать выгоду из разницы в ценах! Вот так-то, теперь вы сами видите — чтобы скачки были честными, лошади должны начинать разом, нести на себе равный груз, и в конце концов какая-нибудь из них придет первой. Ваша метафизика ничуть не лучше философского камня, из которого ловкий теоретик добы¬ вает широченный золотой лист больше самого большого из американских озер, чтобы убедить тупиц, что всю зем¬ лю можно превратить в этот драгоценный металл; а чело¬ век простой и практический просто-напросто, кладет стои¬ мость этого металла себе в карман полновесной монетой. — И все-таки вы сетуете на парламент за то, что он издал слишком много законов, а это идет во вред тор¬ говле, и говорите о нашем законодательстве в таких вы¬ ражениях, которые, простите меня, скорее пристали гол¬ ландцу, чем подданному английской короны. — Разве я не сказал вам, что лошадь резвее побежит без наездника, чем навьюченная тяжелым грузом? Если хотите выиграть, дайте своему жокею поменьше груза, а жокею соперника — побольше. Я сетую на членов пар¬ ламента потому, что они издают законы для нас, а не для себя. И я не раз говорил моему достойному другу олдермену Гэлпу, что гурманство — занятие легкое и при¬ ятное, а вот для воздержания нужна воля. — Из всего этого я заключаю, что олдермен ван Беве- рут не разделяет мнения лейденского сочинителя. Олдермен приставил палец ко лбу и некоторое время молча глядел на своих собеседников. — Эти лейденцы — умный народ! Будь у Соединен¬ ных провинций точка опоры, они, подобно философу, ко¬ торый хвастался своим рычагом, перевернули бы мир!1 Эти продувные бестии полагают, что амстердамцы от природы отличные наездники и хотят уговорить всех остальных скакать без груза. Я пошлю это сочинение в страну индейцев и найму каких-нибудь ученых, чтобы 1 Намек на великого математика древности Архимеда, кото¬ рому принадлежат знаменитые слова: «Дайте мне точку опо-ры, и я подниму земной шар». 656

они перевели его на язык мохоков, — пусть их знамени¬ тый вождь Шендо, когда миссионеры обучат его грамоте, усвоит правильный взгляд на эквиваленты! Почему бы' мне не сделать такой подарок достопочтенным проповед¬ никам, дабы добрые плоды созрели возможно скорее? Олдермен покосился на своих слушателей и, смиренно сложив руки на груди, по-видимому, ожидал, что его кра¬ сноречие потрясет их. — Выходит, вы не очень-то высоко оценили занятие вот этого... этого джентльмена, который оказывает нам честь своим присутствием, — сказал Ладлоу, бросив на контрабандиста красноречивый взгляд, показывавший, на¬ сколько затруднительно было ему найти подходящее обра¬ щение к человеку, чья внешность так не соответствовала его ремеслу. — Если ограничения в торговле необходимы, тому, кто торгует беззаконно, никак не найти себе оправ¬ дания. — Скромность вашего поведения восхищает меня ни¬ чуть не меньше, чем справедливость суждений, капитан Ладлоу, — сказал олдермен. — В открытом море долг ве¬ лел бы вам захватить бригантину этого человека, но здесь, так сказать, в семейном кругу, вы лишь отводите душу, читая мораль! Я тоже считаю своим долгом высказаться на эту тему и, воспользовавшись благоприятным случа¬ ем, когда все так тихо и мирно, поделюсь с вами кое-ка¬ кими соображениями, которые, вполне естественно, воз¬ никают при подобных обстоятельствах. Затем Миндерт повернулся к контрабандисту и про¬ должал тоном судьи, делающего внушение какому-нибудь возмутителю общественного порядка: — Вы, любезный Бурун, явились сюда, так сказать, под чужим флагом, если воспользоваться выражением, принятым среди людей вашей профессии. С виду вы ни¬ чем не отличаетесь от честного подданного королевы, а ведь вас подозревают в некоем занятии, которое я. не назову бесчестным или даже позорным, так как мнения на этот счет сильно расходятся, но которое отнюдь не по¬ могает ее величеству победоносно завершить войны про¬ тив врагов Англии, так как не дает европейским доми¬ нионам возможности сохранять ту торговую монополию, посредством которой она желает избавить нас, живущих в колониях, от необходимости оберегать свои интересы за воротами ее таможни. Мягко выражаясь, это по меньшей 22 Фешшор Купер, том V. 657

мере нескромно, и я с прискорбием вынужден добавить, что некоторые обстоятельства еще более отягощают вашу вину. Ван Беверут замолчал и испытующе поглядел на конт^ рабандиста, желая узнать, какое впечатление произвели его слова и как далеко он может зайти в своей хитрости; но, увидев^ к своему удивлению, что молодой человек потупил глаза с виноватым видом, олдермен набрался смелости и продолжал: — Сюда, в комнаты моей племянницы, которая по своему полу и возрасту не может нести перед законом ответственности за подобные проступки, вы принесли всякие безделки, на которые подданным ее величества в колониях по воле королевских советников и смотреть не пристало, поскольку они изготовляются не под надзором искусных мастеров нашей матери Англии. Женщине, лю¬ безный Бурун, нелегко бывает устоять перед соблазном, особенно трудно бывает ей бороться с искушением, когда дело касается изящных вещей, украшающих ее внеш¬ ность. Я вполне допускаю, что моя племянница, дочь Этьена Барбери, унаследовала от своих предков эту сла¬ бость, поскольку французские женщины особенно увле¬ каются нарядами. Однако я отнюдь не собираюсь судить ее слишком строго, потому что если старый Этьен и пере¬ дал своей дочери по наследству какие-то прихоти, то он оставил ей и средства, чтобы иметь возможность их опла¬ тить. А потому давайте-ка сюда счет, и, если долг сделан, он будет погашен. А теперь я подхожу к последнему и самому серьезному из ваших проступков. Без сомнения, для торговца капитал — это фундамент, на котором дер¬ жится здание его репутации, — продолжал Миндерт, опять пристально поглядев на контрабандиста. — Но кредит — это орнамент на его фронтоне. Капитал для него — крае¬ угольный камень, кредит же — узорчатые пилястры, ко¬ торые придают зданию красоту; порой, когда время раз¬ рушит фундамент, весь дом держится на колоннах, без них рухнула бы крыша, лишив хозяина крова над голо¬ вой. Богатому человеку кредит дает уверенность, сред¬ нему торговцу — успех в делах и всеобщее уважение, и даже в бедняка он вселяет надежду на будущее, но, разумеется, когда под домом нет прочного фундамента, оба — и покупатель и продавец — должны соблюдать осто¬ рожность* Вот сколь велика ценность кредита, любезный 658

Бурун, и никто не должен хвататься за него без доста¬ точных оснований, ибо он слишком хрупок и не терпит грубого обращения. Еще юношей, путешествуя по Голлан¬ дии на лошадях достаточно медленно, чтобы извлечь пользу из всего виденного, я понял, как важно сохранить кредит в безукоризненной чистоте. Поскольку одно собы¬ тие может послужить мне удачным примером, я осме¬ люсь предложить его вам как бы в виде задатка. В нашей быстротечной жизни, капитан Ладлоу, все так непрочно, и это служит как бы предостережением для людей моло¬ дых и безрассудных, потому что гордыня не доводит до добра, и даже сильную руку можно отсечь так же легко, как косят нежные травинки в поле! Банкирский дом ван Гёлта и ван Стоппера в Амстердаме занимался по боль¬ шей части операциями с военными процентными бумага¬ ми, выпущенными императором. А судьба в то время по¬ кровительствовала сынам Оттоманской империи, которые не без успеха осаждали Белград. И вот, джентльмены, одна неразумная и своенравная прачка взяла в аренду балкон высокого дома в центре города, чтобы сушить там белье. Однажды на рассвете она начала развешивать свои муслины и холсты, как вдруг гарнизон был поднят по тревоге — это мусульмане пошли на приступ. Некото¬ рые из защитников города, которым удалось унести ноги, вдруг увидели на высоких перилах какие-то красные, зеленые и желтые узлы и приняли их за головы турок; и они разнесли повсюду слух о том, что целая банда не¬ христей под водительством множества главарей в зеленых тюрбанах захватила самый центр города и вынудила их отойти. Слухи эти, обрастая подробностями, вскоре дошли до Амстердама, и государственные процентные бумаги сразу упали в цене. На бирже только и говорили об убыт¬ ках, понесенных ван Гелтом и ван Стоппером. Когда па¬ ника была в разгаре, у одного француза в лавке, где торгуют орехами, в нескольких домах от банка, сорвалась с привязи обезьяна, и целая толпа еврейских ребятишек собралась поглазеть на ее ужимки. Умные головы, при¬ няв это за демонстрацию со стороны сынов племени из- раилева, взволновались, боясь за свои денежки. Изъятие вкладов пошло еще быстрее, и достойные банкиры, чтобы доказать свою платежеспособность, не закрыли двери в урочный час. Всю ночь не прекращались платежи, а на другой день, около полудня, ван Гелт перерезал себе 659

горло в беседке на берегу Утрехтского канала, а ван Стоп- пера видели в банке — он курил трубку, сидя среди совер¬ шенно пустых сейфов. В два часа почта принесла изве¬ стие, что приступ мусульман отбит, а прачка повешена; правда, я до сих пор не могу понять, за какое преступле¬ ние ее казнили, поскольку точно известно, что она не брала ссуды в этом несчастном банке. Вот, джентльмены, какие уроки порой дает нам жизнь; и, так как я уверен, что говорю с людьми, которым это пойдет на пользу, я позволю себе посоветовать всем вам поменьше говорить о торговых делах. Умолкнув, Миндерт еще раз окинул взглядом присут¬ ствующих, желая убедиться, что его слова произвели должное впечатление, а терпение контрабандиста не ис¬ сякло и можно не опасаться протеста с его стороны. Ол¬ дермен был в растерянности, видя, с каким подчеркнутым и необычайным почтением обращался с ним тот, кто, никогда не допуская грубости, редко выказывал уважение к словам человека, с которым он водил короткое знаком¬ ство в денежных делах. Пока олдермен говорил свою горячую речь, молодой моряк с бригантины слушал его скромно и внимательно, изредка поднимая глаза лишь для того, чтобы украдкой бросить тревожный взгляд на Алиду. Красавица Барбери также внимала красноречию дядюшки прилежнее обычного. На взгляды контрабанди¬ ста она отвечала благосклонно; словом, даже безразлич¬ ный наблюдатель мог заметить, что обстоятельства поро¬ дили между ними взаимное доверие и понимание, которое свидетельствовало если не о нежности, то о задушевности их отношений. Все это не укрылось от Ладлоу, тогда как олдермен ничего не заметил, поглощенный своими сообра¬ жениями, которыми он так щедро делился с присутствую¬ щими. — А теперь, когда я усвоил столько торговых правил, которые, надеюсь, послужат мне дополнением к инструк¬ циям лордов адмиралтейства, — заметил капитан после короткого молчания, — позвольте мне обратить ваше вни¬ мание на вещи менее возвышенные. Нам представляется как нельзя более удобный случай узнать о судьбе нашего товарища, которого мы потеряли во время последнего плавания. Не будем же пренебрегать этим случаем. — Ваша правда, мистер Корнелий. Владелец Киндер- хука не такой человек, чтобы сбросить его в море, словно 660