В этом смысле можно только удивляться, почему вопрос о внеотраслевом правовом регулировании не получил в отечественной юридической доктрине последовательной концептуальной проработки. Познание права не может быть поставлено в исключительную зависимость от классификационного разграничения. Ведь при всем многообразии научных позиций право всегда рассматривалось, и в объективной действительности выступало, единым, цельным регулятором общественных отношений. Таким образом, общий предмет правового воздействия не зависит от наличия или отсутствия какой-либо умозрительной конструкции; он не «привязан» к отраслевой модели права, законодательства и (или) статутотворчества.

При этом в любом случае, при любом подходе и (или) модели концентрированное и наиболее значимое выражение права отражается именно в его принципах. Поэтому, обращаясь к тематике систем права и законодательства, нельзя не уделить внимания также и вопросу о сочетании свойственных таковым основных начал.

По указанию И.Н. Сенякина: «…как важнейшая научная категория принципы права представляют собой единство двух стержневых моментов: во-первых, они являются фундаментальными основами системы научного знания в форме методологии, теорий, концепций и т. д., во-вторых, проявляются в реальной жизни человека, в природе и обществе… Проблема же принципов законодательства ни в общей теории права, ни в отраслевых науках не получила должного освещения. Это объясняется во многом тем, что их зачастую смешивают с принципами права, так как последние находят свое непосредственное выражение в действующем законодательстве… Можно говорить о двоякой природе и принципов законодательства. С одной стороны, они объективированы влиянием на них принципов права и в определенной мере повторяют их, а с другой – субъективированы волеизъявлением законодательного органа. Законодательству присущи… свои принципы, отличающие их от правовых.» [216] .

Наличие как объективной, так и субъективной составляющей в законодательных принципах отмечается и иными исследователями [217] . В отношении же непосредственно самих принципов права совершенно верным представляется указание на то, что «наука не «придумывает», а «открывает» заложенные в праве принципы, показывает их роль, значение и функционирование.» [218] .

В ряде случаев, как видится, из-за сложности, многогранности, исключительной значимости, универсальности, емкости и одновременно абстрактности категории «принципы права» в юридической литературе встречаются попытки отграничения таковых от категории «правовые принципы». Здесь позволим себе заметить, что, как мыслится, после разграничения понятий «система права» и «правовая система» попытки «перемещения слов» при акцентировании внимания на тех или иных смысловых гранях правовых явлений и феноменов стали в определенной степени «популярны» (именно так, например, по нашему суждению, обстоит дело в отношении понятий «форма права» и «правовая форма», «принципы права» и «правовые принципы»). Вместе с тем такая практика не видится нам надлежащей, ибо во многом является искусственной и даже тогда, когда по содержанию разграничение действительно допустимо (а следовательно – требует поиска нового, но не «переделки» имеющегося термина), она все равно способствует смешению восприятия. Кроме того, применительно именно к рассматриваемой нами проблематике, отметим, что в отличие от правовых идеалов, основоположений правового сознания (в их узком значении) принципы права являются системными компонентами корреспондирующего явления.

Как верно указывает И.Н. Сенякин: «попытки… различить принципы права и правовые принципы вряд ли оправданны… Вряд ли есть смысл выделять принципы правосознания (правовые принципы), поскольку принципы права – это не что иное, как идеи, которые как раз и являются составной частью правосознания. Кроме того, и терминологически их различить невозможно, ибо принципы права являются не только идейно-политическими, но и нормативными началами права. В зависимости от видовой принадлежности принципа… он может находить свое выражение в различных структурных элементах системы права… В этой связи весьма важной остается проблема законодательного закрепления принципов права… Сторонники «узкого» понимания правовых принципов полагают, что они должны быть выражены только законодательно… Представители «широкого» их понимания считают возможным закрепление принципов не только в специальных нормах, но и другими способами… Третьи предлагают закрепление правовых принципов в преамбуле того или иного закона… Данная точка зрения заслуживает особого внимания, ибо законодатель явно недооценивает роль преамбул как важнейшего структурного элемента нормативного правового акта.» [219] .

Действительно, в настоящий момент в законодательных актах (особенно кодифицированного толка) принято указывать на основные начала той или иной ветви законодательства. Вместе с тем формализация правовых принципов вполне может выражаться и через преамбулу нормативного юридического акта, с практических позиций указывая тем самым на подчиненность основным началам всех остальных положений соответствующего документа (а также нижестоящих по иерархии актов).

Это особенно важно как с практико-ориентирующих, так с правопросветительских позиций, ввиду объективного превалирования сугубо практического (прикладного) и обыденного, эмпирического правового восприятия. Кроме того, данный способ правопросвещения является одновременно и нормативно-официальным, и емким, не требующим большого объема времени, места (пространства для размещения информации), финансирования.

В свою очередь, принципы законодательства в ряде случаев определяют как «исходные технико-юридические начала построения как отдельно взятого нормативно-правового акта, так и системы российского законодательства в целом, посредством которых осуществляется ее эффективное функционирование. Обеспечивается наиболее полное и точное отражение в ней требований правовых принципов.» [220] . Здесь стоит выразить мнение о том, что принципы законодательства должны представлять все же не столько технико-юридическую, сколько нормативную правоотображающую категорию. Это обусловлено тем, что основные начала законодательства должны отражать принципы права, проецировать их в легальной ткани. Технико-юридическая составляющая носит при этом хотя и весьма важный, но все же только обслуживающий, а не исходный, сущностный, непосредственно содержательный характер.

Далее, в контексте тематики соотношения систем права и законодательства весьма важным и интересным представляется вопрос и об объеме (широте) корреспондирующих внутренних упорядоченностей. Таковой имеет значение потому, что без его решения очень трудно определить область и характер практического действия систем права и законодательства, выявить в них сходства и различия. Без последнего, в свою очередь, невозможно надлежащее установление содержательного наполнения, формально-юридического отображения и функциональной роли интересующих нас строевых рядов юридического толка; по меньшей мере, сложно обнаружить их общие и особенные свойства, и, в конечном итоге, принять обоснованное решение о необходимости их отождествления либо последовательного размежевания.

В юридической литературе встречается указание на то, что система законодательства шире системы права. В его обоснование говорится, что если внутреннее упорядоченное строение права содержит данные исключительно о правовых нормах, то аналогичный ряд законодательства охватывает также положения технического, технико-социального, программного и иного не нормативного и (или) не правового характера [221] . Такое суждение представляется односторонним ; ибо отражает лишь один аспект объемного соотношения систем права и законодательства и не затрагивает иных проявлений оного.