Но если я умру раньше, что всего вроятне, то прошу всякаго благоволящаго мн человка, въ руки котораго попадетъ эта повсть, дать ей то примненіе, которое онъ сочтетъ наилучшимъ. Если она будетъ напечатана въ ея теперешнемъ вид, то, надюсь, будетъ видно, что хотя она и писалась съ большой поспшностью, однако, склады-лась подъ живымъ впечатлніемъ одной только правды. А это приноситъ съ собой простоту и незаконченность. Чтобы кончить повсть о мн самомъ, будущему другу останется лишь сообщить время, мсто и родъ моей смерти. О нравственномъ состояніи, въ которомъ застанетъ меня послдній часъ, онъ сможетъ смло уврить читателя отъ моего имени, что я слишкомъ хорошо зналъ этотъ лживый и пустой міръ, чтобы унести съ собой сожалніе о чемъ-нибудь, кром моей Дамы. Сколько я ни просуществую еще, я стану жить отнын лишь для нея и въ ней, и потому только одна мысль можетъ потрясти и испугать меня,— мысль о возможности потерять ее. И у Неба я прошу лишь одной милости—дозволенія з'йти первымъ отъ невзгодъ здшней жизни.

Впрочемъ, если неизвстный дрзтгъ, который станетъ обладателемъ этой рукописи, сочтетъ за лзшшее сжечь ее, онъ постз’питъ не хзгже. Я только объ одномъ прошу его: если онъ захочетъ обнародовать ее не въ томъ вид, какъ я ее написалъ, пусть ограничитъ свои измненія сокращеніями разсказа или какими угодно поправками стиля въ направленіи его изящества, но пусть не добавляетъ къ нему ни одного факта и, такимъ образомъ, не видоизмняетъ т, которые я самъ разсказалъ. Если, пристз-пая къ изложенію своей жизни, я прежде всего имлъ вполн достойное намреніе бесдовать съ собой о самомъ себ, обнарзокить себя приблизительно такимъ, каковъ я есть, и показать себя наполовину обнаженнымъ передъ тми, кто хочетъ или захочетъ въ будз'щемъ по настоящемз' узнать меня,—то я, во всякомъ случа, дз'шою. не мене всякаго другого, способенъ выразить на двухъ или трехъ страницахъ квинтъ-эссенцію прожитыхъ сорока

одного года моей жизни, если таковая въ ней имется, и говорить о себ въ манер Тацита съ аффектированной сжатостью и той ложной скромностью, которая паче гордости. Но если бы таковы были мои намренія, то я пожелалъ бы выявить на показъ свои высокія дарованія вмсто того, чтобы описывать свою душу и характеръ. Сз'іцествуютъ ли эти дарованія или ихъ мн только приписываютъ, -во всякомъ случа, я далъ имъ полное выраженіе въ другихъ своихъ работахъ; въ этой же, которая несмотря на свою искренность, не мене значительна, чмъ другія, ищетъ выраженія только мое сердце, какъ старикъ, который говоритъ о себ самомъ, а попутно и о другихъ людяхъ, такъ, какъ они видны въ будничномъ обиход.

жизнь

ВИТТОРІО АЛЬФІЕРИ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВІЕ.

4 мая 1803.

Перечитавъ черезъ тринадцать лтъ во Флоренціи, гд я окончательно поселился, все написанное мною въ Париж, т. е. мою жизнь до сорока одного і'ода, я исподволь принялся за переписку, внося въ нее нкоторыя поправки для достиженія большей ясности и гладкости стиля.

Окончивъ эти записки, въ которыхъ опять говорилъ о себ, я ршилъ продолжать свой разсказъ, ибо, можетъ быть, за эти тринадцать лтъ я сдлалъ что-нибудь достойное гласности. Мои силы тлесныя и дз’ховныя все слабютъ съ накопленіемъ годовъ и возможно, что мн уже больше ничего не дано будетъ совершить. Я льщу себя надеждой, что эта вторая часть, боле краткая, чмъ первая, будетъ послдней. Пятьдесятъ пятый годъ моего сз^ществованія привелъ меня къ порогу старости. Я много жилъ плотью и духомъ и ршилъ отнын бездйствовать, въ силз' чего эта часть моей жизни дастъ мн лишь скудный матеріалъ для повствованія.

ЭПОХА ЧЕТВЕРТАЯ.

ЗАКОНЧИВЪ ПЕЧАТАНЬЕ ПЕРВОЙ СЕРІИ ТРАГЕДІЙ, Я ПРИНИМАЮСЬ ЗА ПЕРЕВОДЪ ВИРГИНІЯ И ТЕРЕНЦІЯ.—ЦЛЬ ЭТОЙ РАБОТЫ.

І79°-

Продолжая разсказъ объ этомъ четвертомъ період своей жизни, скажу, что я очутился вновь въ Париж, праздный, измученный, неспособный что-либо совершить, хотя предполагалъ многое сдлать. Чтобы какъ-нибудь убить время, я началъ въ іюн 1790 года отрывочные переводы тхъ мстъ Энеиды, которыя меня больше всего очаровали. Потомъ зтвидавъ, что работа эта мн пріятна и полезна, какъ упражненіе въ блыхъ стихахъ, я началъ переводить съ начала. Скоро, однако, мн надоло длать каждый день одно и то же, и чтобы внести разнообразіе въ свои занятія и усовершенствоваться въ латыни, я ршилъ перевести всего Теренція. Я хотлъ при помощи этого чистйшаго образца выработать себ комическій стихъ для давно задуманной комедіи. Мн казалось, что я смогу внести и сюда тотъ своеобразный стиль, котораго, какъ полагалъ, я достигъ въ трагедіи. Я переводилъ ихъ поочередно черезъ день весь 1790 годъ, до апрля 1792 г.; когда зтзжалъ изъ Парижа, 3' меня были почти закончены четыре первыя книги Энеиды; а Теренція,— .Андрія", „Евнз'хъ” и „Эаз'тонтимороменосъ".

Кромм того, чтобы разсять навянныя обстоятельствами мрачныя мысли, я ршилъ для з'пражненія памяти, которая благодаря моему отвлеченію писательствомъ не имла достаточнаго развитія, зазгчивать отрывки изъ Го-

рація, Виргилія, Ювенала, а также изъ Данте, Тассо,. Аріосто. Скоро голова моя наполнилась легіонами стиховъ. Эти второстепенныя занятія окончательно истощили мой мозгъ и лишили меня творческой способности. Поэтому изъ шести задуманныхъ трамелогедій я не смогъ прибавить ни одной къ первой изъ нихъ, къ моему „Авелю". Я былъ выбитъ изъ колеи различнйшими обстоятельствами, и терялъ безвозвратно время, молодость и силы, необходимыя для такихъ произведеній. Поэтому въ послдній годъ, прожитый въ Париж, и въ послдзчоіціе два года я написалъ лишь нсколько эпиграммъ и сонетовъ, въ которыхъ изливалъ справедливзчо злобу на рабовъ, ставшихъ господами, и давалъ пшцз* своей меланхоліи. Тзттъ я задзгмалъ сложнзгю драмз' „Графъ Уголино“, которую собирался присоединить къ шести еще не написаннымъ трамелогедіямъ. Но это такъ и осталось планомъ, о развитіи котораго я больше не дз'малъ, и къ которомз* уже не возвращался. Въ это же время я бросилъ незаконченнаго „Авеля". Въ октябр того же 1790 г. я совершилъ со своей Дамой маленькое двзгхнедль-ное пзгтешествіе черезъ Канъ, Гавръ, Руанъ, въ Нормандію, замчательщчо и богатз'Ю провинцію, мн до т бхъ поръ совсмъ незнакомую. Я вернулся очень довольный и даже немного облегченный. Эти три года непрерывнаго печатанья и постоянныхъ печалей изсзчнили мой дз’хъ и тло. Въ апрл, убдившись въ томъ, что во Флоренціи событія все больше и больше запз'тываются, я хотлъ поискать гд-нибудь вн ея такого мста, гд были бы намъ обезпечены отдыхъ и безопасность. Моя Дама избрала Англію, единственно сколько-нибз-дь свободнз’ю и непохожзтю на другія страны, и отъздъ нашъ былъ ршенъ.

Глава XXI.

ЧЕТВЕРТОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ АНГЛІЮ И ГОЛЛАНДІЮ.—ВОЗВРАЩЕНІЕ ВЪ ПАРИЖЪ, ГД ТЯЖЕЛЫЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ЗАСТАВЛЯЮТЪ НАСЪ

ОСТАТЬСЯ.

6 мая 1791.

Мы ухали въ конц апрля 1791 г., и такъ какъ собирались остаться въ Англіи надолго, то взяли съ собой лошадей и простились съ нашимъ парижскимъ домомъ. Скоро мы были въ Англіи. Въ нкоторыхъ отношеніяхъ она очень понравилась моей Дам, въ нкоторыхъ гораздо меньше. Немало состарвшійся посл первыхъ двз'хъ пребываній здсь, я продолжалъ цнить эту страну (но нсколько мене) со стороны ея государственнаго устройства. Но на этотъ разъ еще больше, чмъ въ третье путешествіе, поразили меня климатъ и неправильный образъ жизни англичанъ. Безконечная да, поздное сиднье, до двухъ-трехъ часовъ ночи,—все это не благопріятствовало писательству, развитію ума и здоровью.

Когда впечатлнія потеряли для Дамы моей прелесть новизны, а я почзъствовалъ капризные приступы подагры, которая по-истин присзтща этому благословенно.43' островз7, мы начали тяготиться жизнью въ Англіи. Въ іюн того же года произошло знаменитое бгство французскаго короля; какъ всмъ хорошо извстно, онъ былъ настигнутъ въ Варенн и возвращенъ въ Парижъ, гд оказался совсмъ зоке узникомъ. Это все боле и боле осложняло положеніе Франціи и задвало также и наши интересы, такъ какъ дв трети нашего состоянія были помщены во Франціи. Золото исчезло, его замнили бу-мажками, стоимость которыхъ падала съ каждымъ днемъ. Я былъ свидтелемъ того, какъ съ недлю на недлю таяло мое состояніе и сводилось сначала къ двумъ третямъ, затмъ къ половин, потомъ къ трети и со страшной скоростью стремилось къ нзтлю. Огорченные неотвратимо