Получив сердитое разрешение войти, в кабинет проник Филипп.

Этот сорокашестилетний мужчина был, наверно, самым характерным образчиком гомосексуала, какой только можно было найти в Клубе. В его густой шевелюре, затянутой в короткий волнистый хвост на затылке, почти не наблюдалось седины. Вернее, она была, но за общей чернотой прядей сложно было издалека разглядеть эти тонкие серебряные нити. Максим завидовал Филиппу черной завистью. Ему самому уже приходилось подкрашивать виски, чтобы не демонстрировать так явно свой возраст. Администратор Клуба, заведующий его полулегальной, «бордельной» частью, был гладко выбрит и модно одет. Одежда всегда выделяла его из серой толпы, из-за чего у Филиппа раньше нередко бывали неприятности. Причем выделяла она его не только приятной глазу яркостью однотонных водолазок и неизменным пестрым шейным платком или шарфом, с которыми тот не расставался. Филипп обожал юбки. Вернее, не просто юбки – килты. И все, что хоть немного на них походило. Максим как-то сказал, что в Филиппа переселилась душа шотландского горца, на что тот довольно рассмеялся, отмахнулся от его предположений и пошел на свои занятия по йоге.

Вот и сейчас он был одет в черное, очень строгое нечто. Это нечто скромно оголяло его от колен и ниже. Ноги у Филиппа были даже слишком ровные для мужика и всегда гладковыбритые. Косточки на изящных лодыжках прикрывали чопорные черные носки, а ступни обнимали мягкие бордовые мокасины. Губы любителя бабьих шмоток слегка поблескивали влагой специального прозрачного блеска, но почему-то даже эта чисто женская примочка, завершающая образ Филиппа, не казалась Максиму пошлой или дикой.

Несмотря на любовь к определенным женским атрибутам - не только к юбкам и блеску, но и кое-каким другим интересным штучкам, - Филипп определенно был мужчиной. Однажды Максим спросил у него из любопытства, не хочет ли Филипп поменять пол за счет фирмы, на что получил вполне определенный и четкий ответ, что собственное тело устраивает того целиком и полностью.

– Что случилось? – со вздохом поинтересовался Максим, вдоволь наглядевшись на его обнаженные сексуальные голени.

Филипп не имел привычки докучать своим обществом начальству, и раз пришел прямо в кабинет, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Снова звонил Егор и требовал Тони. Я сказал, что весь его график расписан наперед и свободного времени нет.

– Блядь! – Максим в раздражении взъерошил волосы, разрушая идеальную укладку.
– Сколько он обещал на этот раз?

– Двести.

– Ебанулся! – с унынием констатировал Максим. – Сначала он заебывал звонками Станислава, а теперь, когда понял, что тот не уступит, решил переключиться на тебя. Должно быть, он наивно полагает, что ты будешь более сговорчив.

Филипп растянул губы в саркастичной усмешке. В уголках светло-серых глаз обозначились глубокие, но совершенно не портящие его красоту веселые морщины.

– Ты сказал ему, что все дела, касающиеся Тони, решаю только я? – поинтересовался Максим.

– Сказал, - кивнул Филипп.

– А он?

– А он эмоционально высказался. (Я даже запомнил пару интересных словечек.) И бросил трубку.

– Мда-а!

Филипп отвел свои насмешливые глаза и полюбопытствовал, не смея глядеть на начальство:

– Ты уже задействовал свой обычный план альфа?

– Нет, - покачал головой Максим. – Станислав привез Тони в Клуб, и в ближайшие недели тот по доброй воле на улицу не выйдет. Так что за то, что Дальский подкараулит и сопрет его, можно не переживать.

– Да, но Егор может и в Клуб явиться. Он доказывает всем, что у него по договору есть как минимум еще один сеанс.

– Он может доказывать, что угодно, но он проиграл пари и сам это прекрасно знает. Поэтому и не хочет звонить мне. А раз он уже проиграл, то договор сразу прекращает свое действие, потому что дальнейшее проведение сеансов является нецелесообразным. И кстати, даже если он внезапно раскается и позвонит мне, я все равно не собираюсь подпускать его к Тони.

– Ты жесток, - вздохнул Филипп. – Даже к тем, кого ты тайно ненавидишь и специально заманиваешь в ловушку, ты относишься милосерднее.

– Его я тоже ненавижу, причем совсем не тайно! Он мой главный конкурент.

– Кому ты это говоришь?
– отмахнулся Филипп. – Мне - умудренному жизнью гомику?

– По-моему, мои лучшие сотрудники в последнее время стали забываться и слишком много о себе мнят, - мрачно отметил Максим. – И очень скоро я начну ставить их всех на место.

Филипп сделал обиженное лицо.

– Не злись на нас, Максим. Мы не виноваты в том, что между вами пробежала черная кошка.

– Если бы Тони не заболел и делал, как положено, свою работу, никакой кошки бы не было. Если бы ты, так жалеющий сейчас Дальского, выполнил мою просьбу, ничего бы этого не было. Так что эта ваша общая невиновность еще под большим вопросом.

Филипп демонстративно издал полный печали вздох, совсем не испугавшись его плохо завуалированных угроз.

– Так что мне отвечать, если он снова позвонит? – уточнил он.

– Скажи, что он не получит Тони без моего разрешения.

– Он слишком горд и слишком зол на вас, – не менее демонстративно перешел на «вы» Филипп.
– Сам он не позвонит. Вы считаете, что это разумно - так твердо отказывать ему во встрече? Он… Может наложить на себя руки, как Демерев.

– Дальский? Наложить руки?
– с иронией переспросил Максим. – Сомневаюсь! А Демерев был чокнутым мудаком, чью неадекватность я, к сожалению, не смог сразу разглядеть.