Шрифт:
– Курилко?.. Э... Я, к сожалению, не знаю его телефона. У него новый номер. Но я ему передам ваш. Сегодня вечером. Он перезвонит.
– Хорошо, - согласился я, обалдевший от удивления.
Номер мой не менялся более трех лет.
Стоит ли говорить о том, что вечером Шурбин и словом не обмолвился о звонке Олега Глумина.
Я не сержусь. Не обижаюсь. Я понимаю его. Стараюсь понять. Но подпускать ближе, чем это нужно для совместной работы, не хочу. Мы партнеры. Всё.
Глава тридцатая
Банкет
Собрание прошло на высоком эмоциональном позитивном уровне. Подвели итоги. Наметили планы на будущий сезон. Дуче выдал денежные премии в конвертах. Вновь кто-то попытался поднять вопрос о переименовании театра. Но менять его поздно.
Помню, мы сидели у Бурого и думали о новом названии. Ничего путного в голову не приходило. Вдруг Марина предложила: давайте, мол, откроем первую попавшуюся книгу, не глядя откроем посередине и возьмем третье слово третьей строчки. Мы торжественно поклялись, что какое бы ни было слово, оно и станет названием нашего коллектива. Сказано -сделано. Бурый берет книгу, раскрывает...
Слово... распирало.
Чего?
«Меня снова распирало чувство гордости». Распирало.
А че, - говорю, - нормально. Киевский театр итальянского происхождения «Распирало»...
В заключение Дуче толкнул речь. Среди прочего он сказал:
– Зритель голосует ногами. В этом году на большой сцене мы сыграли девяносто семь спектаклей. И на всех спектаклях, не только премьерных, были аншлаги. «Черный карат» - коммерческое объединение. И мы доказываем, что с помощью театра можно зарабатывать деньги. Но следует помнить, что мы находимся в самом начале пути. И в следующем сезоне надо будет работать еще больше и еще лучше. Зритель любит нас. Верит нам. Мы должны оправдать зрительские доверие и любовь.
Потом был банкет.
Мы провозглашали длинные смешные тосты, выпивали и закусывали.
– В идеале...
– повторял во главе стола Дуче, - это в идеале...
– Что он говорит?
– спросил меня Волос.
– Ничего не слышно.
Он говорит: Вуде Ален, - отвечаю.
– Вуди Ален.
Ладно, - сказал Волос.
– О чем я до этого говорил?
А ты говорил о том, что у тебя память хорошая.
А, да! А к чему я это?..
Спустя уже полчаса все наши голоса смешались в общий гул. И было не ясно, кто кому говорит, кто кого слушает. Бурый кричал:
История следующая. Как-то зимой я очень заболел. У меня был бронхит и при этом еще и кашель.
Другая история есть?
– перебивает Волос, состроив кислую мину.
А эта чем не подходит?
– вступился быстро окосевший Кир.
С этой все ясно, - ухмыльнулся Волос.
– Понос и бронхит. Называется: «попробуй кашляни».
Долетает обрывок диалога откуда-то из-за спины:
– ...пришлось. Искусство требует жертв.
Теперь в зале жертвы требуют искусства.
Издалека доносится:
Предлагаю за это выпить!
Я продолжаю объяснять Арестовичу:
– В этой жизни нужно попробовать все.
Правильно, - иронизирует он, - ты уже пробовал надевать штаны через голову.
До пенсионного возраста, - говорит Амиран, - сейчас доживает восемьдесят процентов женщин, а мужчин лишь сорок процентов.
Это упрек?
Это статистика.
– Статистика? А звучит, как упрек.
Сбоку слышу женский голос:
– Мне вы говорите одно, ему - другое. Как это понимать?
Впрочем, ладно. В конце концов это ваше личное дело. Вернее, двуличное...
Ко мне протискивается Самочка:
Курилочка, как ты относишься к дуракам и хамам?
Я их обожаю! Об них я точу остроумие!
Мой оказался дураком и хамом!
– Да ты что? Яичко?
Рядом возникает Седой:
– Классно выглядишь!
– сказал он Самойленко.
– Я бы тебе впердолил.
Шокированная Ирэн, расширив гранитные глаза, признается:
– Даже не знаю, как к этому отнестись... Не фига себе или хи-хи?
Стоящая неподалеку Карманцева подсказывает:
Смотря кто говорит. Когда Танелюк, тогда - хи-хи.
Спасибо, Наташа, - благодарит Танелюк.
– Тебе бы я то же впердолил.
И снова кто-то требует:
– Предлагаю за это выпить.
В помещении стоит гвалт. Уже себя не слышишь.
А почему в этом году не готовили капустник?
Передайте хлеба!
А мне - зрелища!
Где Волошук, он обещал спеть.
Предлагаю за это выпить!
Ты с ней спал?
Нет, я с ней бодрствовал.