Он вновь забуксовал. Головой затряс, словно пытался вы­трусить застрявшее в ней слово.

– Баба, - подсказал я.

...барыга! Но я - ни в какую! Зачем? Стабильный д-до­ход. Это во-первых! А во- вторых! Раньше, к-когда мы ссори­лись, я уходил к матери, а т-теперь буду уходить к себе сюда.

Подождите, - говорю, - но ведь здесь по всей вероятнос­ти буду жить я?

Михаил Николаевич - так его зовут - на мгновение заду­мался.

– Да не волнуйся, п-парень, в б-ближайшее время я поста­раюсь с ней не ссориться. Жить с нелюбимой гораздо легче, если знаешь, что тебе есть куда уйти. Я ведь все понимаю, слава Б-богу, не в первый раз сдаю.

Ему лет пятьдесят. Половину своей жизни он прожил с ма­терью, вторую половину с женой. Мать недолюбливала неве­стку, а та отвечала ей заслуженной взаимностью. Хотя со слов Михаила Николаевича, они были необыкновенно похо­жи. И внешне, и особенно характером. Их поразительное сходство он подметил во время частых, за последние годы, пе­реездов от жены к матери и обратно. Приезжая к матери, он словно попадал к постаревшей супруге, а возвращаясь через пару дней домой - находил как будто помолодевшую мать.

Обе женщины беспрестанно тиранили его. Не уставали повторять, что ради него губили молодые годы, и дружно требовали улучшения своего благосостояния.

2.

Нельзя сказать, что моя новая квартира роскошна и ультрасовременна, но в ней имеется все необходимое. Холо­дильник, стиральная машина, микроволновая печь, теле­визор и телефон.

Я снова живу один, и меня это вполне устраивает. Сверх того. Я наслаждаюсь одиночеством. Упиваюсь им. И спирт­ного не надо.

Мне вот интересно: кто и с какой целью оговорил, а луч­ше сказать, очернил одиночество? Кто смеет роптать на не­го? Кто смеет жаловаться? Разве только старики и слабо­вольные нытики?

Еще я заметил, поэты всякие обожают «пострадать от одиночества». Даже когда вокруг них куча друзей и поклон­ников - все равно они одиноки и тошно им, тошно. Частень­ко это так - лирика и кокетство. Мол, «выхожу один я на до­рогу» и «некому руку подать». Но поэтам простительно, они существа не от мира сего... У них иная группа крови. Душа нараспашку, нервы обнажены... Словом, наивные и рани­мые как дети. Одиночество для них - любимая тема.

А вот остальные-то что? Не понимаю.

Славно жить одному. Честно. Никаких тебе обяза­тельств и полная свобода действий. Ты можешь ужинать в комнате перед телевизором и оставлять немытой посуду в раковине; ты можешь разбрасывать одежду по всей комна­те и, слушая Высоцкого на полную мощь (как его и положе­но слушать), можешь подпевать ему во все горло; можешь приходить домой когда вздумается; можешь курить прямо в постели...

Все это я проделывал и раньше, но удовольствие снижа­ло ворчание моей второй половины. (Отныне роль второй половины вакантна, я могу проводить кастинги и пробы до бесконечности.)Как пошутил безымянный юморист: «Дорогая, если бы не ты - мы были бы идеальной парой».

Холостяки, которые смеют роптать на свою жизнь, по­просту не ценят то, чем обладают. Абсолютной свободой в быту.

Не спорю, в холостяцком существовании есть свои не­удобства. Скажем, некому заняться хозяйством. Самому-то некогда. Сам не привык. Э! А кто приготовит еду? Кто по­гладит брюки? Кого погладишь ты, кого обнимешь на ночь? С кем обсудить новый бестселлер? На ком сорвешь злость после неудачного дня, неприятностей на работе.

Женатым особям в этом смысле легче. Этот самый «кто-то» всегда под боком. Да, женатому легче. Я так думаю.

Когда-то я жил с родителями. Потом сам. Потом с же­ной, но с другой. И снова сам. Самому лучше.

Я не закоренелый холостяк, хающий семейную жизнь, ни разу не стоявший перед бесстрастным лицом заведую­щего загса. Я помню тяжелые оковы брака. Я носил ошей­ник супружеского долга.

Я был и по ту и по другую сторону. Я знаю, о чем говорю: женатому легче, а одинокому лучше.

Дело еще и в том, что я - смею надеяться - натура твор­ческая. А жена творческого человека, как известно, должна сделать для мужа лишь три вещи - накормить, вдохновить и... не мешать. Такой вариант меня бы устроил. И чтоб при этом она была молодой, красивой и с не проходящим чувст­вом юмора. Однако где такую найти? Способную на подоб­ную самоотверженность... Таких ныне уже не делают... Не производят... Да и смею ли я надеяться, что заслуживаю на столь редкую в наше время женщину? Впрочем, надеяться смею.

Моя позиция наверняка кажется несколько эгоистич­ной. Ну что ж, так и есть... Признаю, так и есть.

3.

В юности я мечтал о разных профессиях. Не об одной. Видел себя знаменитым писателем, скандальным поэтом, популярным артистом... В крайнем случае был согласен влачить псевдопраздничное существование ресторанного шансонье... (Словом, до чернорабочего мечты не опуска­лись.) В том числе мечтал работать на радио. Такой вид дея­тельности и нехитрого заработка, казалось, подходил для меня наилучшим образом. А что? Знай себе - сиди и трепись в свое удовольствие. Язык без костей, словарный запас в норме.